- Пшел вон отсюда, чтобы глаза мои тебя не видели!
Первушка бочком протиснулся к стоящему неподалеку Янеку и тихонько спросил:
- Чего это тут стряслось?
- Кажется, этот боярин...
- Князь Петр Пронский...
- Да, наверное, так вот, он должен был доставить пороховой обоз, но по какой-то причине порох им доставленный оказался подмоченным. То ли под дождь попали, то ли при переправе намочили.
- Беда-то какая!
- Угу, - неопределенно буркнул литвин, внимательно наблюдая за царским шатром, как будто высматривая кого-то.
- Первак, где тебя черти носят? - Беззлобно ругнулся подошедший к ним Пушкарев.
- Да как же, Анисим Савич, сам же посылал с росписью к князю Пожарскому!
- Верно, посылал, - вспомнил полуголова, - ну и что, отдал роспись то?
- А как же, Дмитрий Михайлович велел передать, что все исполнит, как государь повелел.
- Исполнит, куда же он денется, - вздохнул Пушкарев, - вот только теперь без ляшского зелья. Пушки и ядра отдадим, а порох себе оставим.
- Нешто все так худо?
- А! - Махнул рукой поморщившись, Анисим и продолжил: - Ты вот что, бери в охапку своего литовского дружка и ступайте-ка оба к государю.
- Зачем? - Испугался Анциферов.
- А вот там и узнаешь, идите, кому сказано!
Делать нечего, пришлось Первушке, взяв с собой Янека, идти к царскому шатру. Государь к тому времени уже зашел внутрь и дорогу им преградили скрещенные протазаны податней.
- Куда вас нелегкая несет? - хмуро спросил один из них, рослый детина в посеребрённом панцире и шлеме.
- Государь велел...
- Нет, ну ты посмотри какие сановные люди! - Едко воскликнул второй, несколько более тщедушный податень одетый точно так же. - Их, оказывается, государь кликнул...
- Не говорили про вас ничего, - решительно перебил его здоровяк, - шли бы вы болезные, отсюда подобру-поздорову пока целы, уж больно царь нынче гневен!
- Государь велел, - насупившись, повторил Анциферов.
- Ничто, другой раз будешь знать как рындам и податням дорогу переходить! - Злобно прошипел второй. - Иди отселева, пока ратовищем* не огрел!
---------------
*Ратовище. - Древко бердыша, протазана или рогатины.
Тут из шатра выглянул сам Михальский и, увидев что Первушка с Янеком уже пришли, велел их пропустить.
- А вот и они, прекрасная панна, - воскликнул я, увидев входящих молодых людей. - Насколько я понимаю, с паном Корбутом вы знакомы, а второго зовут Акакием Анциферовым.
- Паном Корбутом? - С непередаваемой интонацией, в которой удивление смешалось с легким сарказмом пополам с презрением, воскликнула Агнешка, - ах это ты Янек...
- Счастлив видеть вашу милость в добром здравии, - пролепетал литвин, едва не упав в обморок при виде предмета своей страсти.
- Ну, насколько я понимаю, ваш старый знакомый - шляхтич, а потому "пан", - широко улыбнулся я.
- В Речи Посполитой много шляхтичей, - проворковала в ответ полячка и снова повернулась к Корбуту. - Спасибо, мой добрый Янек, я так рада увидеть хоть одно родное лицо, среди всех этих...
- Отвратительных рож, - любезно подсказал я замявшейся девушке. - Что же, я счастлив, прекрасная панна, что смог доставить вам хоть маленькую радость. Вашему бывшему слуге совершенно нечем заняться, а потому он поступает в ваше полное распоряжение. Насколько я понимаю, дело для него привычное. Так же я поручаю вас попечениям господина Анциферова, он будет следить за тем, чтобы у вас всего было в достатке и отвечать за вашу безопасность.
- Благодарю ваше высочество за заботу, - Агнешка манерно присела в книксене, выглядевшем довольно нелепо принимая во внимание ее мужской наряд. - А что пан Анциферов тоже шляхтич?
- Поверьте мне, дорогуша, - ухмыльнулся я на явный намек спесивой полячки, - с высоты его происхождения, разница между вами и королевичем Владиславом совершенно незаметна!
Услышав это, панна Карнковска вздрогнула, как от пощечины и, поджав губы, стремительно вышла вон. Корбут пожирая ее глазами, был готов двинуться следом, но Первак удержал его.
- Вот что, молодые люди, - внимательно посмотрел я них, - смотрите, чтобы все ладно было. Ты Янек, поди, и сам знаешь чего делать, а ты Акакий (ну и имечко тебе родители подобрали, прости господи!) сходишь к немецким маркитанткам и прикупишь для девицы чего положено. Рубашек там, на смену, или еще чего. Да скажи им, чтобы цены не задирали, а то я сам с ними торговаться начну.
- Сделаю, государь.
- Ну, ступайте.
Дождавшись когда приятели, отвесив церемонные поклоны, выйдут, я подошел к походному трону и, усевшись на него, спросил у Михальского.
- Как думаешь, Корнилий, слыхал твой пленник как я Петьку Пронского крыл?
- Вы так кричали, ваше величество, что вас слышал весь лагерь!
- Хреново, - буркнул я, но что именно хреново, уточнять не стал.
Выйдя из шатра, Первушка с Янеком опять оказались рядом стоящими на часах податнями. Служивые дружно скрестили на них взгляды, как будто недоумевая, дескать, чего это вас живыми выпустили? Но говорить ничего не стали, и приятели двинулись прочь, обсуждая свалившуюся на них службу.
- Для госпожи необходим отдельный шатер, - решительно начал Корбут, - совершенно невозможно, чтобы паненка жила под одной крышей с мужчинами!
- Он так, - почесал голову Анциферов, давно сообразивший, в каком качестве путешествовала Агнешка, - кабы с королевичем, или хоть с воеводой каким...
- Зачем ты так говоришь, - страдальчески поморщился литвин, - разве ты не видел, она ведь ангел!
- Ладно, - отмахнулся от жертвы амура Первак, - я побегу к немцам, да приведу маркитантку, а ты подожди пока воевода Корнилий выйдет. Пусть скажет, где для нее шатер брать.
- К какому воеводе? - Непонятливо переспросил Янек, - а ты верно, про пана Михальского...
- Во-во, про него толкую. Он царев телохранитель, ему никто не откажет.
- Но ведь его величество приказал...
- Эх, Янка, - тяжело вздохнул его новый приятель, - ты вроде и латыни учен и семь свободных искусств ведаешь, а простых вещей не понимаешь. Государь, конечно, приказал, да только нам. А мы с тобой царевым спальникам не указ, и если мы его передадим, то они и пальцем не пошевелят. Если же им об сем Корнилий поведает, то они исполнять ринутся, так что подковки с каблуков потеряют.
- Но можно же, обратится к царю...
- Ты что совсем дурак! У него и без этой паненки хлопот хватает, иди, говорю, к Михальскому, а я побежал.
Корбут немного помялся, но, в конце концов, мысленно осенив себя крестным знамением, побрел к своему похитителю. На самом деле, парень просто ужасно боялся бывшего лисовчика, справедливо полагая, что тому нет никакой разницы: что чарку выпить, что человека на тот свет отправить. Впрочем, ради прекрасных глаз Агнешки, он был готов и не на такие жертвы.
Дождавшись, когда Михальский выйдет из царского шатра, юный литвин кинулся к нему, снимая на ходу шапку.
- Чего тебе? - вопросительно взглянул тот на него.
- Пан Казимеж, - жалостливым тоном начал Янек. - Прошу вашу милость простить меня, но мне не к кому больше обратится. Ведь вы единственный настоящий шляхтич здесь...
- Говори, - коротко приказал Корнилий, поморщившись от велеречивости просителя.
- Как известно вашей милости, его величество поручил моим заботам прекрасную панну Карнковску. Но не во гнев будь сказано, я же гол как сокол. Будь у меня свой шатер, я бы поселил ее у себя, а сам бы лег у входа, охраняя покой несравненной панны, но что толку говорить об этом, когда у меня нет шатра?
- Ах вот ты о чем, - усмехнулся Корнилий, - а отчего ты не вспомнил об этом, пока был у государя?
- Да разве мог я осмелиться побеспокоить его царское величество такими пустяками, когда у него столько забот!