— Не дури мне голову! Иди роды принимай! Заболтала совсем!
— Всё под контролем. Я держу его. Но…
Она пристально посмотрела на Александра.
— Недюжинную уже силу имеет твой сын. Что-то дальше будет?
Марта улыбнулась, и они вошли в ещё неостывшую со вчерашнего вечера баню. Как самое чистое помещение, особенно если топилась по-чёрному, баня на Руси была местом, где принимали роды. Да и омыть ребёночка и роженицу было проще именно там.
На самом деле баня на Руси была больше, чем просто помывочное место. Это было место сакральное. Шаманы в бане камлали, обращаясь к духам, ведуны входили в транс, распаляя себя жаром, и лечили хвори, с помощью веников, собранных из связанных веток разных деревьев. Здесь младенца крестили огнём, землёй, водой и воздухом, прося богов дать новому человеку силы.
Санька знал это из рассказов стариков, шаманов, с которыми встречался постоянно, интересуясь их опытом, ну и от тех же кикимор. Они знали много, ибо жили долго и касались обоих миров: тонкого и материального. Александр относился к древним традициям серьёзно, так как точно знал, что сие не выдумки.
Саньку, так не крестили, потому что испугались его необычности, выраженной в излишней волосатости, сразу отнесли в лес и подложили в берлогу медведице. А не крестив, не «привязали» к четырём стихиям, и Саньке самому пришлось соединять свою чистую душу с внешними силами.
Пока Санька размышлял о житье-бытье, мысленно успокаивая жену и снимая ей родовые боли, Аза разрешилась сыном. Марта приняла его и передала Александру. Санька первым делом осмотрел ребёнка, беря его то за руки, то за ноги, и никаких внешних изъянов не заметил. Младенец терпел, тихо покряхтывая и моргая подслеповатыми глазами.
Александр поднял сына на вытянутые руки и сказал:
— Крещу тебя воздухом.
Потом опустил вниз и коснулся ногами малыша золы, собранной в кадке у очага.
— Крещу тебя землёй, — сказал он.
Пронеся сына над огнём, произнёс:
— Крещу тебя огнём.
Потом Санька взял ковш с водой и вылил её ему на голову.
— Крещу тебя водой, — сказал Князь Света.
Крест четырёх стихий сошёлся на младенце.
— Слава Богу, — сказал Санька и перекрестился сам.
Глава 6
— Что ты говорил про… э-э-э… свои… э-э-э… способности? — спросила Аза сразу, после того, как выслушала Санькины поздравления и приняла обёрнутого в пелёнку ребёнка. — Хотя я уже что-то начинаю понимать.
Она, хоть и лежала на постеленных прямо на низкий банный полок матрасе и перине, но чувствовала себя неплохо.
Зато Санька чувствовал себя очень неловко. Он не знал, что говорить. Ему не хотелось обнажать душу перед, в общем-то, чужим человеком. У него не было к Азе того чувства, когда теряешь голову и впускаешь любимого в себя и отдаёшься ему без остатка. Санька прожил долгую жизнь, в которой имел жену, детей и много посторонних женщин. Это если говорить про любовь. А ещё он имел богатый опыт общения с разными людьми, достигшими разные культурные и умственные уровни развития.
Из полученного опыта он давно для себя сделал вывод, что раскрываться ни перед кем нельзя. От слова «совсем». Даже перед матерью и отцом, которые тоже люди и тоже бывают разные. Как сказал один его знакомый: «Жаловаться никому нельзя. Друзья расстроятся, а враги обрадуются. Какой смысл?».
— Я с раннего детства был склонен к ведовству и обладал лекарскими способностями. Вижу человека насквозь со всеми его хворями. Могу боль снять и силу дать, чтобы рану залечить или хворь победить. Видеть могу далеко. Ну, это ты знаешь… Что ещё?
— Ты про нечисть с нежитью расскажи. Где и кого видел? — расширив глаза от удивления попросила Аза.
— С лешими встречался несколько раз, водяным, кикиморами болотными. Даже с гарпией был знаком… Она помогала мне. Но её Аид забрал в нижний мир.
Аза растеряно захлопала ресницами.
— Вот это да! А иныжей и испов не встречал?
— Кто это? — спросил, улыбаясь, Санька.
— Это одноглазые люди и карлики. Они у нас в горах живут. Одноглазые злые, а карлики добрые. Карлики иногда берут в жёны наших девушек, которых не берут в жёны наши парни.
— Не встречал. Наверное, потому что у нас нет таких высоких гор, как у вас.
— Фу, — фыркнула Аза. — У вас вообще нет гор.
Она помолчала.
— Хорошо, что ты посвятил нашего сына и огню, и воде. У нас есть те, кто поклоняется огню и те, кто поклоняется воде. Наш сын будет под двойной защитой.
Она задумалась, к чему-то прислушиваясь, потом сказала.
— Спасибо тебе, Алекс. У меня нигде не болит, а ведь должно. Вон он какой!
Она поправила ткань пелёнки у личика новорожденного. Малыш весил килограмм семь. Санька определил вес примерно, но даже по внешнему виду малыш выглядел огромным.
— И где он в тебе прятался? — серьёзно спросил Александр.
— Сама не знаю, — рассмеялась Аза и посмотрела на Александра так нежно, что у Саньки потеплело в груди. — Спасибо тебе!
Она взяла его руку и поцеловала. Санька перехватил своими руками её ладони и поцеловал каждую.
— Тебе спасибо, царица, — сказал он, пристально глядя её в душу.
Аза вздрогнула.
— Не называй меня так, прошу тебя. Ты — царь по достоинству. Я жена твоя и мать будущего царя!
Её душа от слова «царица» не колыхнулась, а вот при словах «мать царя» вскипела. И Санька не знал, хорошо это или плохо? И во что вся эта история выльется? Сын — богатырь?! Он в своих-то способностях толком не разобрался, так, на уровне «научного тыка», а тут ещё один странный субъект народился. Или два? Аза ведь тоже… э-э-э… приобрела некоторые сходные с Санькой особенности.
— А ты ничего внутри себя не ощущала? Ну, кроме ребёнка, конечно, — засмущался он двусмысленности вопроса.
Аза хитро глянула на мужа.
— Я уже давно вижу сеть мироздания и себя в этой сети и сеть в себе. Я пока ещё мало, что понимаю, но научилась читать человеческие души. Так же, как и ты. Меня ещё бабушка Мыджэмп учила, что весь мир во мне. Вот я его и почувствовала. А раз и в других людях этот же мир, то значит все люди соединены душами, подумала я. Вот и научилась их видеть в себе.
— И меня видишь? — с интересом спросил Санька.
— Конечно, вижу. Правда, прочитать тебя, пока не получилось. Но я стараюсь.
— «Ну-ну, — подумал Санька. — Я от всякой нечисти закрылся, что в душу лезла, и даже от Гарпии, а от тебя и подавно уйду!». Подумал, и сделал себе зарубку на память: «Проверить, как работает защита?». Давно не проверял. Это же, как с антивирусом. Ты думаешь, что комп защищён, залез в него года через два, после установки программы, а в нём уже поселились и размножились тысячи «чертей». В смысле — «червей».
Санька вспомнил, как поначалу, когда родился, сильно скучал без интернета. У него даже в Приморской тайге роутер ловил сеть. Друг радиотехник, такой же старый, как и Санька, реализовал свою идею с антенной, растянув провода на одной из сопок.
В этом мире Санька создал информационную сеть сам, подключившись сначала к ноосфере, откуда стал получать информацию о прошлом. В виде чьих-то отрывочных мыслей, мольб, откровений и покаяний.
Потом Санька научился удалённо контролировать людей, оставляя в них частицу своей силы, и через них видеть и слышать окружающее их пространство. Немного помудрив, Санька заставил «силу» откладывать эту информацию в ноосферу.
В оболочке своего энергетического двойника Санька видел мир в виде энергетических сгустков и силуэтов. В них и «записывались» события, видимые и слышимые объектами контроля. Даже образы растений и животных легко становились накопителями нужной для Саньки информации.
Например, деревья и растения не имели глаз и ушей, но имели колебательные контуры в виде листьев, ветвей. Потренировавшись, Александр сначала научился считывать записанные растениями колебания, а потоми расшифровывать их. Сама энергия света помогала ему, так как была одновременно и его сущностью, и внешней формой воздействия на весь мир, и сущностью всего в мире.
Санька удивился, когда узнал, что у народа, к которому относилась его Аза, существовало понятие о созданной Богом паутине мироздания, где имеется место для каждого человека. И когда он об этом узнал, то понял, что информационная сеть существует не с того момента, когда он её «создал», а с момента создания вселенной. И Саньке стало немного стыдно, что он приписал себе деяния Бога. А когда Санька это понял, то поиски информации, в воистину глобальной, а, возможно и вселенской, сети, превратились в лёгкое и приятное мысленное путешествие.