ГЛАВА IV
Соляной бунт: причины, ход события и «падение» боярина Морозова
Придя к власти, первым делом Морозову следовало позаботиться об ускоренном строительстве рубежей обороны, дабы развязать руки для преодоления следов Смуты и возобновления борьбы за «киевское наследие» с главным соперником – Речью Посполитой. Нужно было успеть и за «военной революцией», происшедшей на Западе, умножить полки «иноземного строя». Для всего этого требовались средства, но казна была пуста.
Здесь и дала о себе знать хозяйственная жилка и настрой Морозова и его помощников. Дворцовым, служилым и приказным людям урезали жалованье, а то и вовсе официально предписали «кормиться от дел». Вымогательства и злоупотребления «проклятого приказного семени» достигли невероятных размеров.
Для взыскания накопившихся недоимок на полный ход запустили механизм правежа: неполученные налоги выбивали палками. Батоги были возведены в главное средство фискальной политики. Беглых посадских людей возвращали на прежние места в посады – тянуть со всеми государево тягло.
Думной дьяк Назарий Чистов, из купцов, предложил еще и новый способ пополнения казны – замену прямых налогов на косвенные. Реформаторы решили отменить ямские и стрелецкие деньги, взамен увеличив в несколько раз стоимость соли. Расчёт был, казалось, беспроигрышный: соль была продуктом, без которого не обойтись.
В ответ население – и богатые, и бедные, просто перестали покупать соль, благо у многих были запасы. В итоге Морозов, надеявшийся на поток денег в приказные сундуки, получил взамен жиденькие финансовые ручейки. Возможно, следовало перетерпеть. Но такое было Борису Ивановичу невмоготу. В декабре 1647 года соляной налог был отменен, но взамен поданным предписали вернуть казне ранее отмененные прямые налоги. Причем сразу за два года! Терпение народное не просто закончилось. Оно рухнуло, открыв эпоху так называемых городских восстаний середины XVII века.
События, известные как Соляной бунт, пришлись на начало июня 1648 года. Поводом к выступлению стала неудачная попытка москвичей вручить царю жалобы на произвол и злоупотребления главы Земского приказа Леонтия Плещеева. Придворные встретили челобитчиков плетьми, толпа ответила камнями. Последовали аресты. Посады закипели. Надо понять, что возмущение вызвали не столько побои – к ним привыкли – сколько отказ в праве ударить челом царю. На следующий день москвичи вновь попытались перехватить второго Романова при возвращении из Сретенского монастыря. Последовала свалка. Народ вслед за царским поездом ворвался в Кремль.
Морозов приказал стрельцам разогнать восставших. Однако те неожиданно ответили отказом. На позднейшем языке подобное именуется «переходом армии на сторону восставшего народа». Решение стрельцов коренным образом изменило ситуацию. Власть в одночасье оказалась бессильной, и последствия не заставили себя ждать. В Москве начались погромы дворов и расправы над сторонниками Морозова. Больше грабили, что-то кидали в огонь под крики «То наша кровь!». В разных уголках столицы заполыхали дворы. Тут же покатились слухи, что поджоги устраивают холопы Морозова, чтобы отвлечь москвичей от бунта. Это лишь прибавило ожесточения.
Восставшие потребовали выдачи и наказания «государевых изменников», к каким причислили Морозова и его сторонников. Уговоры не помогли. Пришлось выдать одного из самых ненавистных – Плещеева. Того не довели даже до плахи – растерзали, едва он ступил на Пожар – Красную площадь.
Пролитая кровь не насытила, а лишь раздразнила народ. Пришлось пожертвовать окольничим Петром Траханиотовым, суровым и честным администратором, проводившим в правительстве Морозова «посадское строение».
Оставался сам Морозов – главный виновник всех невзгод. В глазах народа его прегрешения были достойны плахи. Воспрянули духом и старые соперники боярина. Прятавшийся в царском дворце Морозов попытался тайно ускользнуть из столицы, но был узнан ямщиками и едва сумел вернуться назад. Заполонившая на следующий день Кремль толпа потребовала выдачи «изменника». Царь отправил бояр уговаривать народ. Вернулись они сильно помятые и перепуганные. Духовенство во главе с патриархом Иосифом тоже не стали слушать.