Христианский Монарх фокусировал в себе не только функцию правителя земного, но и исполнял роль духовного лица. Потому, например, на Руси никогда не возникало какого-то общественно значимого движения против «законного» Помазанника, если его преданность Богу (благочестие) не подвергалась сомнению. Русский православный человек воспринимал Царя именно как «Божьего избранника», которого судить мог только Всевышний.
Характерный и показательный в этом отношении факт. Первый Царь Иоанн Васильевич (1530–1584), правивший безраздельно сорок лет, не вызвал к жизни ни одного протестного движения, какого-то мятежа или восстания, хотя правил жесткой рукой, карал неугодных и праведно и несправедливо. Но он являлся правителем от Бога, и выступление против него было равносильно восстанию против Господа. На подобное святотатственное действие русский богобоязненный человек XVI века никогда бы не отважился[63].
Не имея формального священнического чина, Царь Православный по факту являлся духовным поводырем, а его место в церковной иерархии замечательно точно выразил первый Христианский Император Равноапостольный Константин Великий на Первом Вселенском Соборе в Никее в 325 году. Обращаясь к Отцам Собора, Император заключил: «Вы — епископы внутренних дел Церкви, я — поставленный от Бога епископ внешних дел»[64]. Как подчеркивал историк Церкви, Император «хотел быть блюстителем только внешних интересов Церкви, не простирая своего влияния на внутренний строй»[65].
В данной канонической формуле понятие «внешние дела» может трактоваться чрезвычайно широко, что, собственно, много раз и происходило. Не вдаваясь в полемические церковно-богословские интерпретации, отметим только важнейший момент, который не может подлежать спору: Император, положивший начало христианизации Римской Империи, ощущал и обозначал себя частью епископата, «сослужителя», по его словам. По заключению современного исследователя, «Государь был первым воином, первым сановником, первым судьей, первым священником»[66]. Подобное положение сохранялось до самого исчезновения «Империи ромеев» в 1453 году. Императоры («василевсы») там считались «викариями[67] Иисуса Христа», надзирающими за царством.
Выдающийся греческий канонист XII века и Патриарх Антиохийский Феодор Вальсамон (1140 — после 1195) наставлял: «Православные императоры, с призванием святой Троицы назначающие патриархов и будучи помазанниками Господними, невобразно, когда захотят, входят в алтарь, кадят и делают знамение креста с трикирием, как и архиереи. Но они и катихизически поучают народ, что дано одним местным архиереям… А так как царствующий император есть помазанник Господень по причине помазания царства, и Христос и Бог наш есть кроме прочего архиерей, то благословенно и император украшается архиерейскими дарованиями»[68].
После Константина Великого императоры приобрели значительное влияние на дела Церкви, и не только в вопросах административного управления Церкви как земного учреждения. По православным представлениям, «Царская власть есть особое служение в Церкви, служение, не тождественное священству, но сопоставимое с ним, высшее явление того данного Церкви достоинства, которое апостол Петр называет «царственным священством»[69].
В тысячелетней истории «Империи ромеев» («Византии»)[70] существовали вопиющие примеры безапелляционного вторжения императоров-василевсов во внутренний, и даже в канонический строй Церкви. Подобные поползновения начались уже вскоре после кончины Константина Великого в 337 году. Его сын Император (337–361) Констанций, прельстившись арианской ересью, сформулировал в 355 году свое самовольное представление о властной императорской прерогативе: «Моя воля — канон».
Порой в догматических спорах Императоры безответственно принимали ту или иную сторону, инспирировали угодные решения Церковных соборов или даже решали споры без соборов, собственными вероисповедными указами. Самым печальным подобным явлением было движение иконоборчества, развернувшееся в Империи ромеев в VIII и IX веках[71]. Однако никогда Церковь не анафематствовала императоров, хотя среди них встречались лица и явно недостойные высокого сана. Исключение составляли лишь императоры-иконоборцы, которые не рассматривались как законные властидержатели[72].
63
Важно подчеркнуть, что подобный психологический строй русского характера практически совершенно игнорируется историографией, построенной на принципах позитивизма и рационализма. Многие авторы, написав многостраничные опусы о «злодеяниях» (большей частью выдуманных) Первого Царя, так и не смогли объяснить, почему же на Руси не было ни одного общественного протестного движения. Притом, что русские совсем не были смиренным и безвольным «стадом», ведомым любым правителем на заклание. Вся Русская история и того века, как и иных веков, наполнена примерами восстаний и мятежей, ни один из которых не был направлен против особы Монарха. Исключением явилось только восстание и свержение в мае 1606 года Лжедмитрия I (ок. 1581–1606), уличенного в самозванстве и неблагочестии.
64
Цит. по: Россия перед Вторым Пришествием. Материалы к очерку Русской эсхатологии. Составители С. и Т. Фомины. Т. 1. М., 2002. С. 59. Епископ в современной Церкви — лицо, имеющее третью, высшую степень священства, иначе архиерей. В апостольские времена термин «епископ» обозначал старшего наставника отдельной общины последователей Иисуса Христа. С появлением различных почетных архиерейских степеней — архиепископа, митрополита — термин стал обозначением младшей из них, хотя не потерял и более общего значения, для которого также используют термин «архиерей».
68
Протоиерей Валентин Асмус. Церковные полномочия византийских императоров// Православная государственность. 12 писем об Империи. СПб., 2003. С. 39.
69
Он же. Учение Святого Царя Юстиниана о Священстве и Царстве// Ежегодная Богословская конференция Православного Свято-Тихоновского Богословского института. М., 1996. С. 39.
70
В реальной исторической действительности никакой «Византии» не существовало. Жители Империи со столицей в Константинополе (в русском обиходе «Царь-граде») именовали себя «ромеями» (римлянами), а свое государство «Римской («Ромейской») империей» или кратко «Романией». Западные источники на протяжении большей части истории именовали ее «империей греков» из-за преобладания в ней греческого населения и культуры. На Руси Византию обычно называли «Греческим царством», а ее столицу — Царь-градом. Термин «Византия» — продукт западноевропейской историографической мысли XIX века.
71
Иконоборцы считали священные изображения «идолами», а культ почитания икон — идолопоклонством, ссылаясь на ветхозаветную заповедь: «не сотвори себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху… не поклоняйся им и не служи им» (Исход 20. 4–5). В 730 году Император (714–741) Лев III Исавр запретил почитание икон. Результатом иконоборчества стало уничтожение тысяч икон, а также мозаик, фресок и статуй святых и расписных алтарей во многих храмах. Иконоборчество было официально признано на Церковном Соборе в 754 году по настоянию Императора (741–775) Константина V Копронима, ополчившегося против иконопочитателей, особенно монахов. В 787 году состоялся Седьмой Вселенский Собор, подтвердивший догмат иконопочитания и отменивший решение Церковного Собора 754 года, лишив его статуса «вселенского». Новый и последний приступ иконоборчества случился при Императоре (813–820) Льве V Армянине, при котором было возобновлено иконоборчество и вновь были признаны решения Собора 754 года. В 843 году состоялся Церковный Собор, утвердивший и одобривший все определения VII Вселенского Собора и подвергший снова отлучению иконоборцев. Тогда же был установлен и впервые совершен (11 марта 843 года) чин провозглашения вечной памяти ревнителям Православия и анафематствование еретикам-иконоборцам, совершаемый в Православной Церкви и до нашего времени в Неделю Торжества Православия (Первая неделя Великого Поста).
72
Церковное проклятие Императору (714–741) Льву Исавру звучало следующим образом. «Первому злейшему иконоборцу, паче же христоборцу, зверю зловредному прельщенному от двух псов евреев, демонскому слуге, богопротивному ратнику Божией Церкви, мучителю глаголя, а не царю Льву Исаврянину, и его псевдопатриарху Анастасию, гонителю Христова стада, а не пастырю… анафема». См.: Протоиерей К. Т. Никольский. Анафематствование. СПб., 1879. С. 123.