– Я понял.
Ндафа встал и начал ходить по комнате из угла в угол. Мускулы на его плечах шевелились, а с ними – нашитые на кожаную тунику стальные пластины. Несколько мгновений Первый-в-Круге следил за ним, а потом потянулся за рубахой.
– Вы говорите, мудрый, что есть некто и у него огромная мощь. И для лучезарного это тоже угроза.
– Добавь еще, что я Верховный всего две луны. И мое… правление… началось с испытания. Как думаешь, что останется от нашей с царем сделки, если я вернусь ни с чем?
А ведь было время – он пообещал себе, что спасет мальца, закончит то, чего не успел добиться старый наставник: отмены эдикта. И тогда он сможет наконец вернуться домой, и отец увидит, что проклятый отвергнутый наследник – правая рука владыки, и ему кланяется вся знать по эту сторону Внутреннего моря.
Ничего этого не случится, если он сейчас же что-нибудь не придумает!
– И этот некто… долго ли он позволит мне носить черную ковву? – тихо закончил Первый. Ндафа остановился, покачиваясь на пятках.
Видимо, разложив все по полочкам, воин упал обратно в кресло.
– У вас есть кто-то на примете?
– Конечно, есть. У Царства полно врагов!
– У Царства или у магов?
Самер, зашнуровывавший рубаху, остановился.
– Ладно, на сей раз ты меня поймал. Но сейчас это одно и то же. Смотри… – Верховный начал загибать пальцы. – В бывших провинциях чародеев никто не притеснял, для них мы все недруги, не важно, маги или простые смертные. Это могут быть чужеземцы. Еще есть беглые чародеи, они скрываются с тех пор, как Азас вошел в столицу. У них своя война, все эти годы. Лучезарного они ненавидят, даром что малец нам благоволит. Но он сын узурпатора, и ведь он не вернул все, как было, верно? А потому он враг. Для них и я тоже враг, потому что не начал безнадежную борьбу и пособничаю трону.
Он загнул второй палец.
– Так что это могут быть отщепенцы. После войны сбежала пара сотен, кого поймали, кто залег на дно, но о большей части мы ничего не знаем. Еще есть горячие головы в самом Круге: молодежь думает, мы должны требовать свободы, и, если нам ее не дадут, мы просто возьмем свое силой.
– Вы с ними не согласны?
– Я могу их понять, Ндафа, но в Царстве больше тех, кто считает, что наоборот – это лучезарный якшается с колдунами и пора бы снова прижать нас к ногтю. Поэтому-то я и боюсь, понимаешь? Все и так… слишком сложно. Слишком хрупко.
Капитан пожевал мясистыми губами, словно пробуя на вкус предположения Верховного.
– Теперь этот некто убрал свидетелей?
– Да, именно так я и думаю.
– Почему было не сделать это раньше? До вашего приезда?
– Я думаю, что здесь, в провинции, из магов такие же заговорщики, как из тебя танцовщица. Они наварили варева, где могли. Беда, что из меня дознаватель еще худший, чем из них заговорщики.
Ндафа не то хмыкнул, не то фыркнул.
– Все это писанина на песке. Догадки.
– Конечно, догадки. Но можно до полуночи пытать магов и ничего не добиться. А то, что мы ищем… что мы на самом деле ищем – оно в городе, а не пыльном каменном мешке.
Медленно, как будто нехотя, капитан кивнул.
– Вот и хорошо, – заключил Верховный. – А теперь скажи, где в Джамайе такое место, где собираются все: дельцы, преступники и бедняки. В каждом городе такое есть, хотя бы одно.
– Наверное, «Синий лотос», – поразмыслив, ответил Ндафа. – Это в трущобах.
– Дай угадаю, – хмыкнул Самер. – Это еще и самый большой бордель в городе.
Капитан неопределенно пожал плечами.
– Вот туда мне и нужно. И на сей раз одному.
– Это глупо, – коротко бросил капитан.
Самер сложил на груди руки, сверху вниз глядя на воина. Они мерялись взглядами целую вечность, пока Ндафа не сдался.
– Хорошо, Джамайя – грубый провинциальный город, а вы слишком важны, мудрый. Если вас узнают… если воспользуются этим…
– Поверь, я могу за себя постоять! И позаботиться, чтобы меня не узнали.
– Но я не понимаю, зачем? Что вы такого вызнаете, чего не подслушаю я?
– Не знаю, – честно признался Самер. – Сказал бы, если б знал. Но я должен попробовать.
– Позвольте хотя бы идти с вами!
– Для тебя тоже есть дело, – отрезал Самер. – Пока я брожу по городу, ты осмотришь тела умерших в Алиде.
Чернокожий воин как будто посерел. Это было странное, необычное чувство, но магу стало его жаль.
– Ндафа, – как можно мягче произнес он, – я понимаю, ты… отвечаешь за меня перед семьей. Но посмотри на меня. Я не мальчик, которого забирали в обитель. Я Первый-в-Круге и Верховный маг Царства.