Он выдвинул для нее обеденный стул, и как только она расправила тяжелые складки своей юбки, он занял свое место напротив. На столе стоял открытый хрустальный графин. Он налил вино в ее бокал, и тяжелый фруктовый аромат превосходного Бургундского, словно легкий ветерок, повеял в воздухе. Она коротко улыбнулась и поблагодарила его, но когда он заговорил снова, его голос немного посуровел.
“Вы необычайно молчаливы, Мисс Бенбрук.”
Он начал накладывать ей на тарелку еду из сервировочных тарелок. Коза, пюре из бобов, но все это подавалось так, словно это был Кот де Беф и Гратен дофинуа.
“Я думал, что сейчас ты выглядишь совсем другим, не тем человеком, каким представлялся в лагере.”
Он выглядел слегка удивленным. - Ах, тогда у меня была своя роль. Билл Питерс - инженер. Мальчик из низших классов, который с помощью своих мозгов поднялся в обществе, а потом стал одержим страстью к путешествиям. Я думаю, что играл в нее довольно хорошо.”
“Ты обманывал нас много лет.”
Он отрезал кусок мяса и поднял его, рассматривая в тусклом свете. Эмбер почти ожидала, что он позовет официанта и пошлет свои комплименты шеф-повару.
“Да, я так и сделал, не так ли?”
Эмбер умудрилась набить рот бобовым пюре. Она была голодна всего несколько минут назад, но от еды в присутствии этого человека еда становилась похожей на пепел. Она заставила себя сглотнуть.
“Мы познакомились с одним человеком в Аддисе. Он сказал, что вы вовсе не Билл Питерс. Затем она подняла голову. “Кто вы?”
Он на мгновение растерялся от силы ее взгляда.
- Ты даже красивее, чем была моя дочь. Необычная.”
Она снова уставилась в свою тарелку. Скрежет столовых приборов по фарфору, казалось, довел ее нервы до предела.
“Значит, вы не скажете мне своего имени?”
“Можете звать меня просто Джеймс. Внезапно он протянул руку и схватил ее за запястье так крепко, что она выронила нож. Он резко притянул ее к себе.
- Помни, где ты находишься, Эмбер. На вершину горы ведет единственная тропа, настолько крутая, что по ней едва ли может взобраться мул. Один неверный шаг - и ты упадешь на сотню футов, а твое хорошенькое личико будет разбито вдребезги. Вас окружают двадцать лучших бойцов, каких только можно купить за деньги. Перестань планировать свой побег, дитя. Это безнадежно. Боюсь, твоя судьба предрешена. А если ты попытаешься бежать до того, как я буду готов, я отдам тебя моим людям, чтобы они использовали тебя как свою игрушку.”
Она смотрела прямо на него. - Джеймс, ты делаешь мне больно.”
Он тут же отпустил ее. - Дорогая моя, мне очень жаль.- Он отрезал еще один кусок мяса и съел его с явным удовольствием. “Но все же помните, что я вам сказал.”
•••
След был нарушен - аккуратная путаница копыт и следов в пыли там, где тропинка разделялась на две части. Подъем на каждый холм займет не меньше часа, и неверное решение теперь может стоить им не только времени, но и, если им не повезет, элемента неожиданности.
Пенрод предпочитал тропу, ведущую на северо-запад. Она была шире и мельче, по крайней мере в этом месте. Если шифта регулярно перемещали свои трофеи вверх по склону, они должны были предпочесть это внезапному узкому подъему по маршруту, который предпочитал Райдер. Они тихо спорили, когда Райдер вдруг напрягся и поднял руку. Ощущение покалывания от того, что за ним наблюдают, пробежало по коже головы Пенрода. Он почувствовал какое-то движение в кустах на юге. Райдер медленно вынул револьвер из кобуры и обернулся. На опушке рощи позади них стоял пожилой абиссинец. Он был сутул и опирался на свою тяжелую трость, его волосы были такими же белыми, как и шамма, висевшая на плечах. Как только он увидел, что они смотрят на него, он щелкнул языком по зубам. Кустарник задрожал, и из укрытия показалась дюжина молодых людей - одни с древними дульными ружьями, другие с копьями.
Райдер что-то сказал им по-амхарски. Пенрод достаточно хорошо усвоил этот язык, чтобы догадаться, что он говорит им, что они англичане, а не итальянцы, и хотя они не враги, их не возьмут без сопротивления.
Старик поднял руку и покачал головой. Пенрод не мог разобрать ответа, но Райдер прошипел перевод, пока старик говорил.
- Старика зовут Габре, а это его внуки, которые были слишком молоды, чтобы идти в армию. Они говорят, что святой человек в их поместье хочет поговорить с нами.”