— И все же идея принадлежит не мне. — вздохнул дворцовый библиотекарь.
— Да кого интересуют пустые идеи? Всем важно их воплощение. Все, иди, поговори с отцом, да покумекай над устройством, которое даст тебе имя. Бахмет Первопечатник — что, скажешь не звучит? Уж получше всяких Медоустов и Балаболов, кажется.
— Звучит. — вздохнул парень. — Достойное прозвание для истинного философа.
— Главное что еще и суть отражает. Почти так же точно, как у капитана Блистательных. — хмыкнул я. — Тот, правда, не философ…
— Ваше величество заблуждается. — негромко произнес библиотекарь.
— Ничего себе! — я аж поперхнулся от неожиданности. — Он же, я слышал, был из витязей, до того как князем стать. Как Латмур смог умудриться принадлежать сразу к двум сословиям?
— О, не разом. — чуть улыбнулся Бахмет. — А что, государь, вы действительно не знаете этой истории?
— Да откуда, голуба моя, мне ее знать, коли я почти всю жизнь в монастыре провел? — я устроился в кресле поудобнее. — Ну-ка, рассказывай, пока у тебя царь от любопытства не помер.
— Государь, тут нет никакой тайны, история сия общеизвестна. В молодости князь Латмур принадлежал к теофилософской школе телесников, кои полагают, что истиной гармонии и просветления можно достичь лишь в том случае, если здоровы и дух твой, и тело, для чего подвергают себя изнурительным физическим тренировкам, а состязания в красноречии и остроумии перемежают, а часто и совмещают, с поединками на различных видах оружия. Капитан, а тогда еще философ-кандидат, славился могучим ударом кулака, и оттого-то получил свое прозвание.
— Интересная школа, никогда о такой не слыхал… Надо будет расспросить князя о его воззрениях предметнее.
— Телесники — это северное течение, некогда они имели распространение в Шадде, Оозе и Лиделле, но сейчас их школа практически сошла на нет. Да и примас их очень не одобряет, почитает едва ли не еретиками…
— Еретики они или нет — решать я буду. Исходя из их пользы или вреда для Ашшории. — отрезал я. — Ты вон тоже вовсе не немочь бледная — руки как мои ноги, а от морды хоть лучину зажигай, — так разве ж в этом есть что дурное? Но ты, давай, дальше рассказывай.
— А… — растерялся Бахмет. — Что рассказывать? Я ведь уже поведал вашему величеству, откуда произошло прозвание капитана Латмура.
— Тьфу, пропасть! А витязем-то он как стал?
— Ах это… Во время одного из набегов заков тем удалось овладеть городком, где в это время пребывал князь, и вместе со многими прочими он попал в неволю к кочевникам. — пояснил библиотекарь. — Мне неведомы подробности, но, как я слыхал, сначала он сумел снискать уважение своих хозяев ученостью и многочисленными познаниями, а потом и в стычке с соседним племенем нашел способ проявить себя. Тогда же его освободили, а вождь заков отдал за него дочь. Год или около того капитан еще прожил в Большой Степи, а затем вернулся в Ашшорию, при доспехе и оружии, после чего поступил на службу уже как витязь. Поначалу служил на границе, а затем сдал экзамен на Блистательного.
Библиотекарь пожал плечами.
— Кажется все.
Ты погляди-ка с какой у меня командир гвардейцев-то биографией! Хочешь — приключенческий роман о его жизни сочиняй, хочешь — кино снимай…
А Нвард у нас, выходит, потомок степного хана? Это мы запомним…
— Ну все — так все. Иди уже. — я поглядел на клепсидру. — Мне тоже пора.
Вообще-то традиции завтракать всей царской семьей в Ашшории нет и никогда не было. Женщин в принципе стараются на мужскую часть дворца без особой нужды не пускать. И лично меня этот исконно-посконный уклад начинает напрягать. Как, спрашивается, Шедад Хатиканский будет в Ежином гнезде порядки Версаля насаждать, когда у нас баб держат, словно в султанском серале? Надо лично почву подготавливать — так отчего не начать с совместных трапез? К тому же я обещал Валиссе свободное общение с сыновьями, а поскольку, по моим планам, мальчики будут целыми днями сильно заняты — по крайней мере первое время, — то надо хоть таким образом слово сдерживать.
— И, кстати, дорогая невестка, в ближайшее время… Недельки через две, я полагаю, вам надо будет сообщить князю Хатикани, кого вы желали бы видеть в качестве распорядительницы вашего двора.
— Моего… чего? — не поняла царевна.
— Вашей… Ну, назовем это на парсудский манер, касри-байян. Не подумайте что я хочу повлиять на ваш выбор, но посоветовал бы принять на эту должность женщину немолодую и умудренную опытом. Кого-то вроде княгини Шоко Юльчанской, тещи Лексика Баратиани.