Я кивнул в сторону валяющегося на полу и позабытого Штарпеном тубуса.
Хефе-башкент охнул, вскочил (как это у жирдяя вообще получается, так вскакивать?), и засеменил, огибая стол, к своей потере.
— Так ваше величество изволили же давеча интересоваться строительством нового, большего одеона.
— Изволил. — согласился я, глядя как князь пытается согнуться и поднять с пола тубус.
Ничего, конечно, у него не получилось — пришлось на одно колено опускаться. Чуть на бок при этом не завалился, фигов дирижабль.
— Ну… Уф. Вот. Перед вчерашним празднеством подвели итоги. Отобрали четыре наилучших проекта. — Штарпен начал разворачивать на столе пергаментные свитки с эскизами и чертежами. — Я взял на себя дерзость явиться, дабы просить один из них высочайше утвердить.
А неплохо в Ашшории архитектурное дело поставлено. Планы, примерно как в моем родном мире, того же приблизительно качества и детализации, даже цветные эскизы фасадов имеются. И какой из них выбирать? Смотрятся все весьма прилично, ни один на другой вовсе ничем не похож, а какие строения понравятся моим подданным, так это вообще тайна великая.
Хотя, читал я в той еще жизни одну книжку интересную, про Томского губернатора. Тому тоже надо было выбирать из проектов, правда не театров, а вокзалов, так он на этом умудрился еще и денег приподнять.[4] А я что, хуже тамошнего Лерхе?
— Утвердить, конечно, можно. — кивнул я. — Но давай-ка мы с тобой, князь, на этих проектах лучше заработаем.
— Не смею возражать, ваше величество. — оживился столичный градоправитель. — А каким образом?
— Ну, как ты понимаешь, новый одеон нужен не столько мне или тебе, сколько самим горожанам, потому как в старый все желающие уже не всегда помещаются, верно?
— Истинно так. — согласился князь.
— Наверное будет вполне логично, если и внешний вид для одеона выберут те, кто его посещает, не так ли?
— Ну так-то оно, конечно, так, а только как? — интересно, хефе-башкент мастер-класс у Черномырдина с Кличко не брал?
— Очень просто. — я взял рисунок, изображающий фасад проектируемого театра и помахал им в воздухе. — Вешаем у входа в одеон все четыре проекта, нумеруем, рядом ставим четыре больших ящика с теми же номерами и часового. Глашатаи по городу объявляют, что я разрешаю жителям самим избрать проект путем свободного голосования. Жители возрадуются?
— Они-то да, а не много ли им воли, государь? В таком-то важном вопросе на мнение всякой голытьбы полагаться… — позволил себе усомниться в царской идее Штарпен.
— Вот в том-то и суть! — воскликнул я. — Каждый, кто пожелает отдать свой голос за понравившийся проект должен бросить в номерной ящик любую, пусть даже самую малую монетку. А в каком ящике больше денег наберется, того проекта и победа. Деньги с тобой поделим пополам. Ну, в смысле, часть в царскую казну, часть в столичную.
— Ге-ни-аль-но! — выдохнул хефе-башкент.
— Вот и мне кажется, что это неплохая идея. — я усмехнулся. — А думал ли ты по поводу корреры?
— Да, государь, но… — князь замялся. — В Аарте на нее смотрителя и плясунов взять негде, разве что из Запоолья приглашать. Только промеж мною и князем Хурамом давняя нелюбовь.
— Ну этой твоей беде помочь, думается, легко. Тумил!
Миг, и мальчик показался на пороге.
— Да, ваше величество?
— Зайди и дверь прикрой. — распорядился я. — Скажи, отец твой, он, если его пригласить в смотрители столичной корреры, согласится приехать? С соответствующим, разумеется, жалованием и чиновничьим рангом.
— Так согласиться-то он, может, и согласится, только нету же той корреры. — пожал плечами парень.
— Потому и нету, что некому пляски с быками организовать. — я повернулся к Штарпену. — Отпиши князю Камилу из Старой Башни, мой стремянной тебе поможет.
— Как прикажете, повелитель. — вздохнул хефе-башкент.
Видать понимает, что под приглядом старого плясуна со стройки много не уворуешь, а вот потратиться придется изрядно. Однако, я кажется дал понять, что аудиенция закончена — чего князь не сваливает?
— Еще какое-то дело есть? — ласково поинтересовался я.
— Увы, государь. — Штарпен понурился. — По всем делам об оскорблении величества был указ докладывать лично царю, что я с сокрушенным сердцем и делаю.
— Ну докладывай. — ничего себе, взойти на престол не успел, а меня уже кто-то хает.
— Золотых дел мастер, Курфин Жук, во время ночного празднования в честь коронации, упился до изумления и начал ругаться самыми похабными словами на всех, кто с ним в корчме сидел. Хозяин заведения его устыдить хотел, говорил, что негоже де в день восшествия на престол царя такие словеса употреблять, а оный Жук заявил, что на царя он плевать хотел.
4
Имеется в виду серия романов «Поводырь» Андрея Дай, написанных в жанре альтернативной истории.