Я на миг призадумался, какую первоочередную задачу поставить ашшорским ученым мужам. Ответ, впрочем, был очевиден.
— Да мы бы уже лет сто как плавали на кораблях движимых не парусом и веслами, а…
Ага. Нету в местных языках такого понятия как «паровой двигатель». Приехали.
— Да хоть силой кипящей воды и ее пара, например. — нашелся я.
— Ваше величество знакомы с трудами Аксандрита Геронского? — лицо философа выразило изумление, сменившееся неподдельным уважением.
— Так, немного, в кратком изложении.
Интересно, у меня в библиотеке его труды есть? Надо хоть поинтересоваться у Бахмета, может тут уже кучу всего наизобретали и для научно-технической революции только политической воли не хватает? Ну, чтобы общественно-политическое устройство на более для нее подходящее поменять.
Так у меня, от Лисапета по наследству, этой воли столько, что на десять Ашшорий хватит. Он тоскливыми осенними вечерами, в келье сидючи, только и мечтал, как бы всех в бараний рог свернуть и в зубной порошок стереть — и так двадцать лет.
— Немногие из философов в Аарте и в кратком про него слыхали. — покачал головой Щума. — Я поражен глубиной ваших познаний, повелитель.
— В Обители Святого Солнца очень хорошая библиотека, так что я, достопочтенный, твоего удивления не разделяю. — с некоторой даже желчностью отозвался примас.
— А что, не сдать ли мне экзамены в вашу гильдию? — в шутку спросил я. — Потяну на философа-ученика, а?
Я-то пошутил, а мои гости подвисли как комп с Windows Me в качестве операционки. Причем с битым «Милениумом».
— Э… Но ведь ваше величество относится к сословию витязей. — Золотой Язык «прогрузился» первым. — То есть вы, конечно, стоите над всеми сословиями, но..
— А я в качестве почетного члена. — такое тут известно, но, как и на Земле, его обычно даруют.
— Тогда чин ниже философа-кандидата будет уроном вашей чести, государь. — со всей серьезностью произнес Йожадату.
— Полагаешь, первосвященный? Ну тогда завтра пусть мне достопочтенный Щума пришлет экзаменационные требования.
— Государь. — философ тяжко вздохнул. — Если вы намерены пройти экзамен обычным порядком…
Я кивнул, и философ вздохнул еще тяжелее.
— Соискателю звания философа-кандидата необходимо предоставить на суд гильдии трактат, и еще один иметь уже опубликованным.
— Не проблема. Есть в Обители Святого Солнца мой труд о ловле рыбы на удочку, где я привычки разного рода рыбы разбираю, и поясняю, как ее лучше ловить. Пойдет, как натурфилософский? — в той жизни я рыбалку очень уважал, и простую, и спортивную, было что понаписать.
— Полагаю, что это допустимо. — осторожно отозвался философ.
— Ну а на суд гильдии я представлю трактат о том, как малосъедобное сделать объедением. — хмыкнул я. — Сборник рецептов приготовления картофеля.
— Свинское яблоко? — живо заинтересовался Золотой Язык. — Его можно запечь в костре и тем утолить голод, если посыпать солью это даже съедобно, но других способов я не знаю.
— Вот и узнаешь заодно. Ну а раз уж царю не зазорно в гильдию вступить, то и тебе придется чиновничью должность принять. По совместительству, как наставнику царевичей. — я поднялся. — А теперь прошу извинить, меня ждут государственные дела.
Вернее, это я так думал. Но на выходе с террасы меня перехватил Папак из Артавы.
— Ваше величество, готовы еще несколько платьев для вас. Не изволите ли примерить? — спросил он.
Делать нечего — пришлось пару часов убить на это дело, а то кроме парадно-коронационного костюма и пары ношеных сутан в гардеробе шаром покати.
Нет, после Кагена, разумеется, много чего осталось, но даже надумай я нажить себе прозвище наподобие «царь-нищеброд» и дотаскивать обноски Лисапетова братца, то все равно ничего не вышло бы. Каген, ростом хотя и был примерно со своего монашествующего родича, в плечах был изрядно пошире, а в брюхе, так и вовсе втрое мое нынешнее тело превосходил, так что реши я влезть в шервани прошлого монарха, тот гляделся бы на мне как мешок на вешалке. А я все ж таки царь, первое лицо в государстве, мне положено выглядеть богато — иного не поймут-с.
Личный парсюк моего величества, равно как и его подмастерья, выглядел замученным, часто моргал слезящимися красными глазами и, как мне кажется, удерживался от зевоты в моем присутствии лишь неимоверным напряжением всех сил, однако обряжая меня в очередной костюмчик не мог скрыть довольства на лице: все сидело как влитое, при том что шилось по снятым меркам, без подгонки на заказчике. Я, соответственно, на похвалу не поскупился, и за работу повелел с ним немедленно рассчитаться. А то знаю я (по книжкам) как монархи, порой, десятилетиями пустяшные долги отдавали. Не пустяшные и того дольше.