Гвардии-Латмур на это несколько недоуменно покосился в мою сторону, но ничего не сказал.
С коврами слуги управились аккурат к тому моменту, когда наша кавалькада приблизилась к лестнице, и шустро отскочили в собирающуюся толпу зевак напротив дома, а на… хм, крыльце, наверное, или как называется это место, где две идущие вдоль стены лестницы образовывают площадку перед портиком? Да пес с ним — будет крыльцом! Так вот, на него, поспешным шагом вышел хозяин дома в сопровождении двух парней лет, по местным меркам, двенадцати, чертами лица с ним довольно схожими, а между собой так и вовсе одинаковые.
— Сыновья? — чуть слышно спросил я Железную Руку.
— Они самые, государь. — ответил капитан столь же тихо. — Близнецы.
Отец их, и соискатель на звание гвардейского тестя, оказался весьма импозантным мужиком. Роста чуть выше среднего, плечистый, кряжистый, в талии тоже достаточно объемный, но не жирный, а, что называется, пикнической конституции, с лицом широким, казалось бы простецким, но хитрющими, глубоко посаженными под кустистыми бровями глазками. И, пускай в архитектуре негоциант и проявил благоразумную умеренность, в том что касается ашшорского «бородатого права» ходил он, что называется, по грани. Волосы по длине у него находились ровно на границе дозволенного (хотя может это мне из-за короткой шеи так кажется), русые усы системы «Тарас Бульба» свисали до той же отметки, а что касается бакенбард, так их было бы правильнее охарактеризовать как «борода Хоттабыча, вставленная в голову поперек».
— И чего он ко двору поставляет? — полюбопытствовал я у Караима из Золотых Колпаков, покуда хозяин с отпрысками отвешивали неторопливый, степенный поясной поклон.
— Много чего, повелитель. — отозвался церемониймейстер. — Да, например, хотя бы и ваше седло.
Вот ведь сказал, а?! Прям можно подумать, что это я под ним хожу, а не Репка.
— Славен будь, государь. — пробасил Пузо, распрямляясь.
— И тебе поздорову, достопочтенный Вартуген. — я приложил руку к сердцу и чуть склонил голову в знаке приветствия. — Дело у нас к тебе есть, архиважное. Я бы даже сказал — где-то и серьезное. У тебя, понимаешь ли, товар, а у нас, видишь ли какое дело, есть на него купец. Обсудим?
— Большая честь моему дому, повелитель. — купец с сыновьями, каждый, плавно поднесли правую ладонь к левому плечу, явно собираясь вновь поклониться.
— Ну полно тебе усами-то пол мести. — усмехнулся я. — Не как правитель приехал к тебе, как сват. В дом-то зайти пригласишь?
— Прости мою нерасторопность, о, царь — растерянность от столь высокой чести тому виной. — Вартуген указал рукой на вход. — Прошу почтенных сватов в мой дом.
— Ну вот, теперь осталось лишь хозяйку миновать, чтобы она на нас пыль мести не начала. — пробормотал я, спешиваясь.
— Не должна. — придерживавший стремя и, под уздцы, Репку, Тумил задорно сверкнул глазами. — Я перед отъездом в дворцовые ворота иглу вколол. Верное средство от отказа.
— Будешь портить казенные врата, сосватаю вторую дочку Вартугена тебе.
— Мне не выйдет. — с ироничной ухмылочкой ответил мелкий паршивец. — Монахам и лицам послушнического звания брак строго воспрещается.
И самым нахальным образом перебросил свою, уже изрядно отросшую косичку через правое плечо.
Пороли его в детстве мало…
Когда мы с Латмуром поднялись по лестнице, Пузо с сыновьями предприняли очередную попытку начать гнуть спины, на что я только погрозил хозяину дома пальцем.
— А представь-ка, достойный Вартуген, мне своих сыновей. Так случилось, что мы с ними еще не знакомы.
— Ако и Наль, повелитель. — молодые люди по очереди поклонились — не поясно на этот раз, а под скромным углом в сорок пять градусов, приложив ладони к сердцу. — Мои наследники, надежда и опора.
— Толковый сын — правый глаз отца. — ответил я расхожей ашшорской поговоркой, и с благостным (надеюсь) видом кивнул. — А у тебя их сразу два.