Балаббат Исавелл ждать себя долго не заставил. Не примчался впереди собственного визга, конечно — умудренному жизнью дипломату серьезной державы такое невместно, — но и делать вид, будто бы его в Ежином гнезде не было, не стал.
— Входите-входите, досточтимый Адриналь. — поприветствовал я посла, появившегося на пороге моих апартаментов (после в меру торжественного доклада, разумеется), откладывая на столик книгу о похождениях Яломиште.
Дремавший у меня на коленях Князь Мышкин приподнял голову, без интереса поглядел на скарпийца, зевнул, и, завернувшись сам в себя снова врубил спящий режим.
— Счастлив приветствовать ваше величество от имени ате Гикамета. — посол отвесил изящный поклон. — Дозволите ли вы преподнести скромный дар, как символ сердечной дружбы между нашими державами?
И даже кивка не дожидаясь посторонился, подлец, пропуская в комнату здоровенного мужика с изукрашенным ларчиком в руках. Тот спину ломать не стал, а просто замер как истукан. Невольник, ясно дело — с его стороны какие-то приветствия столь же естественны, как и от обеденного стола. Ну, пока к нему самому не обратятся, хотя скарпийцы предпочитают обходится жестами — им с рабами говорить как-то ниже их достоинства, почти как с уткой, или с коровой. Правда, слыхивал я, что те кто пользует своих невольниц, зоофилами отчего-то не считаются. Судя по всему, для изобретения двойных стандартов высокоразвитая цивилизация не особо-то и нужна.
— Символ, конечно, можно. — не стал отнекиваться я. — Символ, это хорошо. И мне получить приятно, и брата нашего, Гикамета, ни к чему не обязывает. Пусть твой человек его на тот вон столик в углу поставит, я потом погляжу. А ты присаживайся, дорогой — уже который день хочу с тобой побеседовать, да времени хронически не хватало.
— Какое совпадение, ваше величество. — ответил посол. — Я тоже жаждал обсудить с вами один животрепещущий вопрос, который, не скрою, сильно меня тревожит.
Исавелл кивком указал своему рабу исполнить мое распоряжение и выметаться, а сам сел в кресло по другую сторону столика от меня. Мышкин на все эти хождения только дернул ухом и продолжил ставить в игнор зарубежную дипломатию.
— Да неужели? — удивился я, даже почти и искренне. — Что может тревожить столь достойного и умудренного опытом мужа как ты?
— Вашему величество, верно, известно то, как трепетно Скарпия относится к своему флоту, и сколь ревностно соблюдает принцип, по которому он должен быть всегда сильнее, чем объединенные флоты хотя бы четверти всех стран Усталого моря.
— Как же, как же, наслышан: «На юге нас хранят стены из горных пиков, а на севере — из дерева и вольных гребцов», — кивнул я.
— Мы тщательно блюдем баланс, ради силы и свободы нашего народа…
Который сейчас полностью покорен асинами, хотя формально и числится просто их союзником. Говорить вслух я это, конечно, не буду.
— …и любое усиление на море одного из множества соседних государств принуждает нас идти на дополнительные расходы по увеличению своего флота. Казна же Скарпии не бездонна.
— Что поделать, досточтимый Адриналь. — вздохнул я. — Когда ставишь себе определенную задачу и достигаешь ее, то неизбежно затрачиваешь усилия. Но гораздо больше усилий приходится приложить, дабы сохранить сложившееся после этого положение вещей.
— Безусловно, ваше величество, это так. — согласился Исавелл. — Но лишь если действовать прямо, в лоб. А ведь для здравомыслящего человека всегда есть несколько путей.
— Воистину, даже если вас съели, то и тут у вас имеется два выхода.
— Ваша просветленная способность находить пути даже в самых неординарных ситуациях уже стала притчей во языцах, и именно потому, я взял на себя смелость преподнести вам, государь, нефритовую статуэтку бога мудрости. — даже и не запнулся после моей реплики — настоящий профессионал. — Ведь Ашшория, как я слышал, намерена построить несколько кораблей.
Хм, и это себя-то я считал местным троллем восьмидесятого уровня…
Божество сие обычно изображают в виде сидящего в позе лотоса лысого старца, с непропорционально длинными ногами и вытянутой головой, отчего сам идол очень схож с фаллическим символом. То есть сейчас мне только что недвусмысленно указали, что хрен тебе, Лисапетушка, а не флот.
— Ну, не то чтобы строить… — я покрутил кистью в воздухе. — Вернее, не боевые-то корабли, да, безусловно. Как ты, верно, слышал, уже этой осенью я планирую вторжение в земли заков, дабы потеснить степняков и заселить эти территории ашшорцами. Некоторые удаленные от основного направления места на побережье будут заселены преступниками, висельниками и каторжанами, а их на чем-то надо туда доставить. Я действительно буду строить для этого корабли, но из сырого дерева, и они будут разобраны для нужд колонистов сразу по прибытии — заодно этим лиходеям и сбежать не будет никакого шанса.