В воротах Верхнего города нас ждали двенадцать городских стражников и укоризненный взгляд Лесвика из Старой Башни.
— Вот лучше и помолчи. — вместо приветствия произнес я.
Старший брат моего стремянного только вздохнул.
— Ваше величество, — негромко, с укоризной, обратился ко мне он, — но ведь это крайне небезопасно. Капитан Латмур было порывался отправить на ваши поиски солдат гарнизона, но решил повременить до захода Солнца.
— Вот и пошли к нему гонца, чтобы уже не спешил. Мы тут по лавкам прошвырнемся и к темноте будем во дворце.
— Позвольте хотя бы нескольких человек отправить, дабы они сопровождали вас в отдалении, государь.
— А что, — усмехнулся я, — в Верхнем городе все так плохо с патрулями на улицах?
— Нет, но все же…
— Ну вот и не суетись. Нас с царевичами вон гвардия с флотом охраняют, да и брат твой при мне.
Лесвик смерил всех троих скептическим взглядом.
— Они, полагаю, юноши достаточно сильные, повелитель… Но очень уж легкие.
— Ты учти, — я погрозил витязю пальцем, — мне эта притча про ежика известна.
— Отчего же — про ежика? — удивился Лесвик. — Про бобра.
В общем — неплохо быть царем, если тебя кто-то и не слушается, то только украдкой, а прямо противоречить все же не решаются. Пара одноусых изображающих патруль, конечно, в полусотне метров за нами нарисовалась, но приближаться не пытались и глаза не мозолили.
— Дедушка, я больше кушать уже не смогу. — жалобно сообщил Утмир.
— Правильно, жрать и спать — свинячье дело. — кивнул я. — Пошли, безделушек каких-нибудь на память об этой прогулке купим. — я остановился на местечке поосвещеннее (все же вечер был уже довольно поздний, и хотя солнце за горизонтом еще не скрылось, в тени двух-трехэтажных домов Верхнего города царили уже натуральные сумерки). — Так-с, что у нас тут поблизости? Лавка ткани, лавка ювелира, лавка оружейника…
— Ой, дев-а-а-ачки, вы только гляньте какие милые монашки у нашего порога стоят. — прозвучал над моей головой протяжный девичий голос. — Ну такие все пусики, прям так бы и съела.
— Где-где? — прозвучал другой голос. — Ха-а-арошенкие…
«Ха-а-арошенькие», все пятеро, стояли задрав голову куда-то в район второго этажа и медленно наливались краской.
— Да что с них толку? — третий голос был грудной и чуточку пренебрежительный. — Они же обет воздержания дают.
— Жа-а-аль. — протянула первая девушка. — А я тому рыженькому даже скидку бы сделала.
Я повернулся и тоже задрал голову.
— Странно. Во времена моей юности бордель располагался у других ворот.
Не то чтобы на здании была вывеска «Непотребный дом», или фасад был изукрашен картинками фривольной тематики, вовсе нет — вывески не наблюдалось вообще, а изразцовая плитка демонстрировала нейтральный растительный орнамент, — но догадаться о принадлежности заведения к храмам любви не составило никакого труда. Платья у нескольких девушек, высунувшихся в украшенные веселенькими занавесками окна и с интересом разглядывавших сопровождавший меня молодняк — на них декольте, ну не то чтобы было вызывающим… Его просто не имелось, однако вставка из ткани, которая прикрывала грудь, выполнена была из столь тонкого и прозрачного материала, что мухам-то, может, и препятствовала, а вот мужскому взгляду — ничуть. Лишь одна из них, самая зрелая, лет так шестнадцати женщина, вышедшая на миниатюрный балкончик чуть сбоку, была облачена в платье, которое можно было отнести к нормальному ашшорскому женскому костюму — только очень дорогому.
— Балаболки вы пустоголовые. — скучающе вздохнула она, постукивая сложенным веером по ладони. — Монах среди них только один, тот, что еще веселый дом госпожи Перизат помнит, а этот рыженький что тебе, Набат, так приглянулся, всего лишь послушник — на косы бы их хоть поглядели, они же в две пряди заплетены, а не в три.
— Это что же, госпожа Гавхар, ему воздержание не обязательно? — девушка, которая первой обратила внимание на нашу группу, оказалась роскошной медовой блондинкой с толстой косой и озорной мордашкой.
— Ни ему, ни прочим… Ну, может быть кроме одного, у которого коса с «рыбьим хвостиком».
Набат опустилась грудью на подоконник и протяжно, с томной негой в голосе, произнесла:
— Рыженький, идем к нам? Я тебя плохому не научу.
За моей спиной раздался глухой и сдавленный звук. Надеюсь, это не Нварда писькой по лбу щелкнуло.
— А ты, брат, — обратилась ко мне Гавхар, — видимо не был в Аарте много лет, если не знаешь, что теперь у каждых ворот Верхнего города стоит дом удовольствий.