Цю Бинчжан
24 августа 1978 г.
В УЕЗДНЫЙ КОМИТЕТ ПАРТИИ
Уважаемые товарищи!
Прежде всего хочу сказать, что я очень тронут тем, что вы откликнулись на мое письмо. Несмотря на свою занятость, вы послали человека для расследования того, как секретарь партбюро деревни Наследниково Ли Ваньцзюй обманывает партию и массы. Уже один этот практический шаг показывает, что первый секретарь укома Фэн Чжэньминь глубоко понимает чувства, народа, живет с ним одной жизнью и заслуживает доверия. Поэтому я по-прежнему исполнен надежды на то, что это дело будет доведено до конца.
Но я должен откровенно заметить, что на сей раз укомовская проверка не только не имела успеха, а закончилась полным провалом. Она не разрешила ни одного вопроса и ничего не прояснила. Я и другие простые люди, конечно, не знаем всех подробностей и не обязаны знать, но правильно говорит поговорка: «Не бывает стен, через которые не проникал бы ветер». Я смотрю из-за стены и все-таки кое-что вижу, поэтому и решаюсь вторично высказать свое мнение, а уком уже сам все рассудит.
Заведующий канцелярией Цю под флагом расследования совершил обыкновенную прогулку. Он совсем не поговорил с крестьянами, а просто собрал нескольких человек, рекомендованных правлением объединенной бригады, и провел заседание, которое продолжалось до и после обеда. На второй половине заседания заведующий Цю даже клевал носом, а когда оно кончилось, сразу уехал. За последние годы крестьяне видели много всяких комиссий и никогда не решались рассказывать им всю правду. А это расследование вообще было проведено только для виду, разве от него могла сойти вода и обнажить камни? Товарищ Цю несет ответственность перед народом всего уезда, и эту ответственность с него никто не снимал.
Еще возмутительнее то, что заведующий Цю вопреки всем организационным правилам сообщил Ли Ваньцзюю, что кто-то разоблачил его темные делишки, и еще спросил, не обижал ли он кого-нибудь. Хорошо, что я в прошлый раз проявил осторожность и не подписался своим именем — иначе после такого сообщения мне бы плохо пришлось!
Из-за поддержки заведующего канцелярией укома Ли Ваньцзюй совсем распоясался. Он повсюду говорит людям: «Не беспокойтесь, за мной ничего нет». Вы только подумайте, как это нахально! Если за тобой ничего нет, то почему люди должны беспокоиться? И почему об этом нужно говорить с пеной у рта, мешая другим работать? Он явно хочет замазать свои грехи.
У меня такой характер, что я обычно ни во что не вмешиваюсь, но если уж вмешиваюсь, то иду до конца. Чтобы помочь уважаемым товарищам из укома, я даю им еще одну ниточку: Ли Ваньцзюй нечетко проводит классовую линию. Говорит-то он красиво, а на самом деле все получается наоборот. Он живет душа в душу с реакционными помещиками и кулаками, сватает их сынкам невест и пьет на их свадьбах. Распределяя работу, он посылает этих сынков на самые легкие участки. Я привожу только факты, без всякого вранья — уком сам может их расследовать. Кто поверит, что человек, до такой степени утративший классовую позицию, может быть настоящим революционером, настоящим работником и успешно поднимать сельскохозяйственное производство?
Председатель Мао учил нас: «Вы должны беспокоиться о крупных делах государства». Я каждый день читаю газеты и знаю, что народ очень поддерживает политику Центрального комитета, который призывает покончить с беззакониями. Нарушений за эти годы было столько, что мириться с ними нельзя. Убедительно прошу новое руководство укома выявить перед массами подлинное лицо Наследникова и под сегодняшним ярким солнцем показать им — красная это деревня или белая!
В предыдущем письме уже говорилось, что я человек робкий. Сейчас я преодолел робость, пишу новое письмо, но все-таки не подписываюсь. Прошу извинить за это и надеюсь, что у ком пошлет человека для настоящего расследования.
Желаю вам всем здоровья!
С уважением!
2 сентября 1978 г.
Фэн Чжэньминь с письмом в руках зашел в кабинет Ци Юэчжая.
— Смотри, товарищ Ци, снова анонимка о Наследникове! — Он сел перед столом и протянул своему заму письмо.
Ци Юэчжай, взяв письмо, поглядел на первого секретаря. За это время тот сильно осунулся и, говорят, не мог спокойно проглотить даже маньтоу — булочку, испеченную на пару. Да, быть первым секретарем несладко! Он десять лет не занимал никакой приличной должности, верил, что в один прекрасный день перед страной вырастет целая гора счастья, а все оказалось значительно сложнее. Немудрено, что за последние месяцы он так дико устал.