Ли Хуэй смотрела и слушала. Ее не прельщали все эти «экспонаты из Исторического музея». Ей хотелось весны, свежих цветов, зеленой травы, ветра, несущего запахи моря, чистой маленькой реки, порхающей узорчатой бабочки. Она жаждала содержательной, счастливой жизни… Разве в этом есть что-то плохое? Она еще молода, только-только вступила в пору надежд, только-только вышла из темноты и безнадежности. Ей так хочется открыть все тайны этой жизни! Прошлое принадлежит старшему поколению, будущее принадлежит молодежи. А настоящее? А настоящее совсем не обязательно находится в распоряжении молодых. Папе, наверное, нелегко понять все это. Но он всегда ужасно беспокоится, чтобы не сделать какую-нибудь ошибку, не обидеть ее. Он ее очень любит. Хотя ему и приходится бороться с собой, он всегда, когда нужно, дает ей деньги, разрешает уходить развлекаться, не спорит по поводу ее одежды. Если что ему и не нравится, он держит это при себе. У молодых свои понятия о красоте, и как он может указывать ей, что красиво, а что нет. Поэтому, даже если у него и есть какие-то собственные соображения, он предпочитает о них не говорить. Но как же тогда она может понять, что у него на сердце, и как могут разговаривать они по душам?
Однажды у них случилась серьезная размолвка, но и тогда они совсем мало говорили друг с другом. В один из поздних вечеров раздался телефонный звонок, спрашивали Ли Хуэй. Говорил молодой человек, но себя он не назвал. Отец довольно долго колебался, но потом все-таки позвал уже спавшую Ли Хуэй. Закончив разговор, Ли Хуэй вернулась к себе в комнату и стала одеваться. Отец встал в дверях:
— Кто это звонил?
— Один приятель. — Она вытаскивала из-под кровати боты и даже не подняла к нему лица.
— А почему тебе так часто звонят? У тебя так много приятелей?
— Папа, у тебя же тоже очень много друзей! И почему ты вообще об этом спрашиваешь?
— Но уже ночь, и на улице дождь. Куда ты идешь?
— Я иду к маме одного моего одноклассника. Как будто я девушка, на которой он собирается жениться.
— Что?
— Но тебя это совсем не касается!
— Я твой отец. И если меня это не касается, то кого же это тогда касается?
Лицо его окаменело, Ли Хуэй испугалась. Она подошла к нему и прижалась головой к его груди.
— Я тебя люблю. Не хочу, чтобы ты на меня сердился и чтобы ты волновался из-за меня. Но я обязательно должна выполнить свое обещание. Он мой одноклассник, он никак не может найти себе девушку. Его мама сильно болеет и может скоро умереть. Я пойду и успокою ее. Он приходил к нам, его зовут Фан Син…
— Ерунда какая-то! — Он отстранил ее от себя и вышел из комнаты.
Ли Хуэй долго разговаривала с больной мамой Фана, потом заснула прямо рядом с ней на кровати. На следующий день, вернувшись домой, она узнала, что папа уже уехал. На столе лежало его письмо:
«Дочка, я бы должен был поговорить с тобой, но в кармане у меня уже билет на самолет, поэтому я оставляю тебе записку. Я думаю об этом очень давно. Мы с тобой из двух разных поколений, и для нас обоих подошло сейчас время, когда нужно как-то платить по счетам. Я часто думаю: чем мы, старики, можем рассчитаться с вами? И каково это ваше поколение, пришедшее на смену нам — идеалистам? Ты, может быть, не хотела и никогда не думала об этом, поэтому тебе не понять, каким испытанием для нашего поколения являются отношения с вами. Я не могу сказать, что у меня легко на душе. У твоей мамы не было ни одного счастливого дня. Чтобы хоть как-то искупить это, я создал тебе хорошие условия жизни. Иногда я даже не знаю, как можно еще сильнее тебя любить. В то же время я обнаружил, что ты изменилась, и теперь ты уже не та милая непосредственная девочка, которую я держал на руках. Изменилась в непонятную мне сторону, что не может меня не беспокоить. Вот что лежит грузом на моем сердце. И вот почему я часто не могу простить тебя, сержусь, раздражаюсь, иногда даже ругаю тебя. Непонятливый ты ребенок! Но самое главное — это то, что я не могу простить себя самого. Почему я не мог поговорить с тобой по-настоящему откровенно? Я не стал бы говорить тебе, что ты что-то не то носишь, не стал бы запрещать ходить на танцы, бегать к друзьям. Я должен был сказать тебе, что исторический долг, лежащий на наших плечах, должен скоро лечь на ваши плечи. И хотя вы, наверное, еще не можете отвечать, мы должны быть готовы строго с вас спросить, оба поколения должны готовиться к этому диалогу. И начать готовиться надо сегодня, сейчас, исходя из того, что мы имеем…»
Да, время спрашивает с нас строго. Ли Хуэй не относилась к тем, кому было наплевать на судьбу страны. Что она сделала для страны в свои двадцать семь лет? Отец в этом возрасте уже командовал на войне. Письмо сильно подействовало на нее, она заплакала, слезы капали на бумагу.