Уже дойдя до порога, она вдруг обернулась:
— Эх, память моя дырявая, одну вещь все-таки забыла!
— Какую еще вещь? — невольно испугался Ли Ваньцзюй.
— Вчера вечером я встретила Лу, так она сказала, что этот помещик Ли Цянфу, который все никак помереть не может, снова распространяет слухи.
— Какие слухи?
— Этот чертов старикашка говорит, что секретарь Ци — очень хороший человек: едва приехал в деревню, как сразу зашел к нему и еще воду помогал носить! Ну что за подлая болтовня?
— Да, этот тип никак не исправится! — вздохнул Ли Ваньцзюй.
— Раз так, — полувопросительно сказал бригадир, — может быть, завтра устроим собрание всех вредителей и обсудим это дело?
Ли Ваньцзюй нахмурился:
— Да, созывай собрание! Классовую борьбу необходимо продолжать!
12 сентября
Утром первый секретарь прислал ко мне Цю Бинчжана с кое-какими бумагами. Тонко работает Фэн! Знает ведь, что я в деревне, мог бы все сам решать, но хочет, чтобы я просмотрел документы. Наверное, боится, что я заподозрю его в самоуправстве или недостаточном уважении к заму!
Мне все больше не нравится трусость Цю Бинчжана, его глупые предположения, сверхдотошный анализ. Сегодня я ему выдал за это без всяких церемоний. В последнее время некоторые говорят, что в аппарате укома «не видно горных вершин, но есть подводные рифы», а он по-прежнему бормочет мне что-то с таинственной миной, как будто подкрепляя подозрения людей в том, что между нами существует заговор. Увидев, что я сердит на него, он явно обиделся. Этот толстяк и умен, и глуп одновременно. Если уж умен, так умнее всех других, а если начинает делать глупости, то пиши пропало.
Чтобы успокоить Цю, я проводил его до околицы и наговорил всяких приятных слов. На обратном пути встретил какого-то пьяницу с красным носом — лет пятидесяти на вид. Он подошел и заговорил со мной, интересуясь, откуда я, хотя, похоже, уже знал меня. В Наследникове я не видел этого человека, спросил, из какой он деревни. Пьяница захохотал и сказал: «Я из Кладбищенской. Если будет время, заезжайте к нам!»
В общем, хоть я и миновал правление коммуны и безвылазно обосновался в Наследникове, коммунары из других деревень знают о моем приезде. Впрочем, ничего странного тут нет: один из руководителей уезда, даже если он величиной с конопляное зернышко, всегда привлекает к себе внимание.
После обеда ко мне пришел Ли Ваньцзюй и сказал, что помещик распускает обо мне ложные слухи, в связи с чем сегодня устраивается собрание всех вредителей, чтобы поучить их. Я хотел удержать его от этого шага, потому что слухи вовсе не ложны, однако Ли Ваньцзюй был непреклонен и заявил, что у них в бригаде такой порядок: вредителей собирают каждый месяц, чтобы они отчитались о своих поступках или послушали наставления, а сейчас как раз подошел срок. Я не стал больше возражать.
Мне ужасно не хотелось участвовать в этом собрании, но, поскольку дело касалось меня лично, укрываться тоже было неудобно. Вечером я пошел на него, терзаясь сомнениями, как я буду критиковать помещика, если он говорит правду? Но я не представлял себе степени находчивости и красноречия Ли Ваньцзюя. Несмотря на свой небольшой рост, он все время выделялся из толпы, свободно владея аудиторией. Он спросил Ли Цянфу: «Разве стоило болтать по всему свету, что секретарь Ци заходил в твой дом и помогал тебе носить воду? Знаешь ли ты, для чего он это делал? Для того, чтобы лично проверить, осуществляется ли в нашей деревне политика принудительного перевоспитания вредителей. Председатель Мао говорил: «Не забравшись в логово тигра, не достанешь тигрят; если хочешь узнать вкус груши, попробуй ее». Так вот, секретарь Ци отправился в твой дом, точно в логово тигра! Ты должен как следует понять это и переделать себя, а не налеплять на свою физиономию золото со знамени второго секретаря укома!»
Помещик весь вечер молчал и не знал, что ответить. Да, этот Ли Ваньцзюй действительно остер на язык! Своими речами он может погубить живого и воскресить мертвого, способен извлечь смысл даже из бессмысленных вещей. Впрочем, деревенские работники высшего ранга почти всегда умеют говорить, это неудивительно.
Похоже, что классовые представления в Ли Ваньцзюе очень сильны. Слова анонима о том, что он искривляет классовую линию, пока совершенно не подтверждаются. Но выступал ли он сватом для детей помещиков и кулаков, гулял ли на их свадьбах? Это еще предстоит проверить.