— По-моему, это письмо не похоже на обычный донос. Автор обвиняет Ли Ваньцзюя, но приводит довольно мало конкретных фактов, свидетельствующих о его ошибках. Письмо написано как-то туманно, автор словно играет с нами в прятки.
— Это интересная мысль! — кивнул головой Фэн Чжэньминь. — Оно действительно отдает игрой в прятки.
Люди приободрились и тоже начали говорить. Один сказал, что Наследниково всегда было передовым в труде, а Ли Ваньцзюй — очень активный секретарь. Другой усомнился в правдивости автора письма: почему он не отражает все четко и ясно? Третий заметил, что у укома сейчас множество важных задач: нужно заканчивать работу по реабилитации, следить за ходом уборки, поступлением зерна в амбары, а этим дурацким письмом можно и пренебречь.
— Юэчжай, а ты что скажешь? — Первый секретарь повернулся к своему заместителю.
С тех пор как Ци Юэчжай вернулся из провинции, где участвовал в совещании по хлопку, он начал работать более уверенно и инициативно. Публичное обращение начальника не испугало его.
— Когда я ездил в Наследниково по второму письму, я довольно долго жил там, проверял все и так, и эдак, но ничего особенного не обнаружил. После возвращения я доложил об этом секретарю Фэну и считаю, что аноним не имеет достаточных оснований для своих недовольств.
— Совершенно верно, совершенно верно! — подхватил Цю Бинчжан. — По первому письму ездил я, оно тоже написано очень зловеще, а когда проверишь — ничего от обвинений не остается.
Ци Юэчжай искоса взглянул на заведующего канцелярией. Недавно Цю Бинчжану пришлось дважды каяться на бюро за буржуазный стиль своей работы; в последнее время у него уже наметились некоторые сдвиги, но Ци Юэчжаю было все-таки неприятно, что Цю присоединился к нему. Почувствовав это, тот зачесал в затылке, а второй секретарь продолжал:
— Я не хочу сказать, что не обнаружилось абсолютно ничего. Факты были — и с критикой товарища Дэн Сяопина, и со сватовством для сына кулака. Но выглядело это все не так, как изображалось в письме. Прочитав третью анонимку, я подумал, что у автора есть за душой еще что-то. Если хочешь отвязать колокольчик, лучше всего найти человека, который его привязал. Так и здесь, надо бы отыскать анонима, чтобы он честно высказал нам все, что его беспокоит. А если просто послать по письму проверяющего, мы никогда не выйдем из этого лабиринта.
— Я полностью согласен, нужно первым делом проверить самого анонима! — снова не сдержался Цю Бинчжан. — Я давно был такого мнения…
— Я не говорил о проверке анонима, — оборвал его Ци Юэчжай. — Письма трудящихся, отражающие реальную обстановку и особенно обвиняющие наших кадровых работников, должны поддерживаться вне зависимости от того, подписаны они или нет. Их авторов нельзя «проверять» или тем более мстить им. Я говорил, что хорошо бы найти анонима и убедить его рассказать всю правду о Ли Ваньцзюе.
— Да-да, не проверить, а найти, — торопливо поправился Цю Бинчжан.
Фэн Чжэньминь вертел в руках карандаш. Только когда все высказались, он поднял голову и взглянул на присутствующих:
— Я внимательно читал эти письма и уже говорил Юэчжаю, что автор ни словом не обвиняет Ли Ваньцзюя в каких-либо гадостях по отношению к нему самому. Выходит, между ним и Ли Ваньцзюем нет личных трений. Почему же он тогда уцепился именно за эту фигуру? Может, Ли Ваньцзюй — бывший цзаофань? Нет. Или хулиган, грабитель, убийца? Тоже нет. Все это выглядит несколько странно. В письмах явно есть какой-то подтекст, «звук за словом». Если бы в самом деле можно было найти автора и поговорить с ним начистоту, это сберегло бы немало сил, но он, к сожалению, не подписался, а искать его неудобно. В Наследниково тоже, по-моему, не стоит ехать. Перед нами сейчас масса неотложных задач, и нам некогда играть с ним в кошки-мышки. Даже если мы найдем его, он может отказаться с нами разговаривать. Вот почему, если товарищи не возражают, я хотел бы вернуть эту анонимку в группу писем!
Все согласно закивали головой. Фэн Чжэньминь в последний раз повернул в руке карандаш и написал на анонимке: «В архив».
В конце того же года состоялся третий пленум ЦК КПК одиннадцатого созыва. В постановлении пленума, опубликованном во всех газетах, говорилось, что всенародное движение против Линь Бяо и «банды четырех» уже победоносно завершилось, а сейчас центр тяжести партийной работы переносится на строительство, социалистическую модернизацию. В укоме целую неделю изучали это постановление. Члены бюро чувствовали, что наступил новый переломный этап, что сами они сильно отстали от жизни. Недаром в постановлении говорилось: «Сейчас некоторые товарищи не решаются правдиво ставить и решать вопросы». Отталкиваясь от этой фразы, Фэн Чжэньминь произнес перед своими подчиненными внушительную речь и призвал их освобождать сознание людей, активизировать их деятельность.