Несколько камешков осыпалось с гор. Дэй вздрогнул и испуганно оглянулся на звук. Каменистая гряда отвесно возвышалась над ним и источала мороз. Путник поежился и вновь попытался согреть руки дыханием.
— Диао[4], наверное, — пробормотал он и невольно ускорил шаг.
Подъем был почти завершен. Пар валил изо рта. Сердце учащенно билось в груди. Дэй чувствовал, как раскраснелись щеки. И не только от быстрой ходьбы. Он сгорал от нетерпения. Хотел поскорее закончить дела и спуститься вниз. Сгущающиеся сумерки подстегивали лучше, чем плеть погонщика скота. А ветер завывал в верхушках редких деревьев. Опавшая хвоя хрустела под ногами. Дэй приготовился. Когда он выйдет на плато, его обдаст сильным и холодным порывом. Посреди горных равнин ничто не мешает разгуливать ветру.
— Будет зябко, — поежился он.
И вот нога в утепленной сандалии ступила, наконец, на плоскую землю. Воздух ударил в лицо, едва не развернув обратно. На глазах выступили слезы. Ресницы намокли и впились в кожу. Пришлось утереть их. Путник почувствовал, что задыхается. Холодный ветер не давал как следует вдохнуть. Сердце заколотилось в груди. Дэй повернулся спиной, чувствуя, как его пронзает насквозь. Подождал пару мгновений, пока все не утихнет. Опустил веки, сосредоточился на дыхании.
И вот ветер ослаб. Вокруг повисла тишина. Но отнюдь не давящая или звенящая. Она словно умиротворяла. Убаюкивала. Путник будто услышал, как она нашептывает на ухо.
«Ты устал. Приляг и отдохни. Ноги гудят. Тело лишилось сил. А эти камни поросли мхом и мягкой травой, они так прекрасны...».
Дэй тряхнул головой и сбросил наваждение. Открыл глаза.
— Нельзя. Нельзя-нельзя отдыхать. Вусмерть околею ведь. Надо спешить.
Он быстро развернулся, стараясь успеть до очередного порыва.
Дэй был опытным ходоком по местным нагорьям. И подобные картины видел не раз. Но даже у него невольно перехватило дух от представшей взору красоты.
Каменистая равнина, поросшая редкой травой, была окружена с трех сторон высокой грядой. Отвесные скалы направляли свои остроконечные шпили ввысь, будто стремясь пронзить холодное небо, по которому вяло плыли облака. Их тяжелые кучевые пряди, отдающие морозной серостью, сливались с ледяными шапками на горизонте. Справа начинался крутой склон с редкими деревьями, а между ними стремился горный ручей, превращавшийся у подножия в небольшую, но глубокую речушку. Однако Дэй не смотрел в ту сторону. Его взгляд оказался прикован к широкому озеру посреди плато. Завороженный взгляд следил, как на прозрачной поверхности образуется мелкая рябь, а холодное небо отражается в чистой воде.
— О, Шанди, — невольно сорвалось с губ вместе с паром, — обитель духов, не иначе.
Уста путника разошлись в счастливой улыбке. На мгновение он забыл обо всем. О приказе самого вана. О том, что нельзя оставаться на ночь в горах. О том, как порывы ветра пронзают насквозь и заставляют неметь пальцы. Красоты этого места полностью захватили его. И только сгустившиеся сумерки да солнце, севшее за горный кряж, заставили сбросить оцепенение.
Дэй с опаской глянул на стремительно темнеющий небосвод:
— Надо-надо двигаться. А то околею вусмерть.
И быстро зашагал вдоль озера. Пусть то было не очень большим, но чтобы обогнуть и все проверить понадобится время. А его становилось все меньше. Подсознательно путник ускорил ход. Теперь ветер бил ему в правый бок, сдувая пары дыхания в сторону. Дэй кожей чувствовал, что становится холоднее.
— Как морозит-то здесь, — пробормотал в изумлении он.
Дэй был привыкшим к суровостям гор, но даже ему казалось, что здесь слишком уж пробирает. Он бросил косой взгляд на озеро. Поверхность шла рябью от ветра и отражала небо, покрытое облаками. Такое же холодное, как и водная гладь. Вокруг тихо и умиротворенно. Только воздух гуляет по просторам. Вновь будто что-то толкнуло путника на мысль — остаться здесь. Присесть на камни и отдохнуть... полюбоваться красотами природы...
— Нет-нет, — прошептал он самому себе, — нельзя-нельзя, околею. Солнышко садится. Сейчас быстренько-быстренько все проверю и назад. Назад-назад быстрее.
Дэй продолжал вышагивать вдоль берега. Мелкие камушки хрустели под подошвами утепленных сандалий. Он все чаще и чаще подносил руки ко рту и тер ладони друг о друга. Путник уже не чувствовал правого бока — настолько холодным был ветер.