И все же все эти месяцы, пока я наблюдал Димитрия и разбирался в движениях его души, меня не покидала ужасная мысль о том, что он удалился от Бога, порвал ниточку, связывающую их. И все, что я выше описал, являлось мне зловещими знаками этой беды. Какое же я испытал облегчение, когда сам Димитрий развеял мои сомнения. Помню, в тот вечер я немного попенял ему за легкомыслие, за то, что слишком часто появляется в местах людных с охраной малой, что слиш-
ком близко подходит к люДям незнакомым, так что какому-нибудь злодею не составит труда нанести ему удар ножом или клинком коротким.
— Не бойся! — ответил Димитрий. — Ничего плохого со мной случиться не может! Меня Господь от колыбели хранит и путь мне указует!
И такая вера звучала в его голосе, такой огонь горел в его очах, что я тут же пал на колени и громогласно вознес хвалу Господу.
Господь жил в сердце его! А то, что Димитрий церкви не был привержен, то это не велика беда, у молодых такое часто бывает. Пройдут годы, думал я, и мой мальчик найдет дорогу к храму земному. И я ему в этом помогу, насколько достанет сил моих.
Да, немало славных дел я свершил! Но не почил на лаврах — в голове моей зарождались все новые грандиозные планы.
Смотрел я на Димитрия и умилялся сердцем, все при нем было: и молодость, и красота, и сила, и слава, и венец царский, одного не было — дражайшей половины, что заполняет ласками нежными досуг мужчины и не дает ему закоснеть в лености и тишине. Не стоит забывать и о том, что жены способствуют нам в святом деле производства потомства, что для нас, царей, является функцией много более важной, чем скраши-вание досуга. Этим я отныне и озаботился.
Конечно, я слышал о том, что у Димитрия осталась невеста в Польше, дочь воеводы сандомирского Юрия Мнишека. Я неспроста имени не называю, я его тогда и не слышал, а если и слышал, то мимо ушей пропустил. Димитрий о невесте своей польской ни разу со мной не говорил, из чего я вывел, что он давно о ней забыл.
Грехи молодости! Я Димитрия прекрасно понимал. Молодой, здоровый парень вырвался из стен монастырских и после скитаний долгих и лишений, унижавших его царское достоинство, вдруг попал в общество, не скажу приличное, но блестящее. Блеск, много больший, он и в Москве видел, но со стороны, здесь же оказался в самом центре, если не сказать, пекле. Немудрено, что у него голова кругом пошла. А тут еще навстречу ему с хлебом-солью на вышитом рушнике выплыла походкой лебединой статная, прекрасная девица — дочь воеводы сандомирского я непременно представлял писаной красавицей! Димитрий и влюбился с первого взгляда, как положено всякому молодому человеку. Поляки, видя искренние чувства русского царевича, немедленно окрутили, пользуясь его сиротской беззащитностью. Но, по глубокой народной мудрости, сговориться — не жениться! Да и разлука долгая весьма способствует охлаждению юных чувств. Так что я с этой стороны не ждал никаких затруднений.
Стоило мне только подумать о женитьбе Димитрия, как сразу же в голове вспыхнуло единственное имя — Ксения! Не иначе как Господь надоумил. Я даже удивился, как это другим в голову до сих пор не пришло. Брак этот примирил бы все противоборствующие роды и заставил всех забыть о недавней ужасной катастрофе. Сразу стихли бы все разговоры о правомерности воцарения Димитрия и о его роли в кровавой развязке, мир и благоденствие установились бы на просторах Земли Русской. Но я не дал себе долго упиваться сей сладостной картиной. Я поспешил поделиться своей благой мыслью с главным моим советчиком — с княгинюшкой, которая была тем оселком, на котором я всегда оттачивал, вострил и правил свои идеи. Княгинюшка была поражена не меньше моего. Она даже специально перебрала всех возможных кандидаток, разоблачила их во всех смыслах, расчленила на части и перемыла каждую косточку и всех с презрением отбросила. Сим путем, многотрудностью и скрупулезностью более подобающим мужчине, княгинюшка пришла к тому же выводу, что был явлен мне свыше. Оставалась последняя неясность — степень родства, которая уже не раз хоронила хитроумные брачные проекты, хотя и не столь блестящие.
В этом я на наше общее с княгинюшкой мнение полагаться не мог и прямо отправился к патриарху. Взяв с него клятву не передавать никому слова мои, я поведал ему о своей идее и задал интересующий вопрос. Через несколько дней Игнатий дал мне ответ: «Церковь возражать не будет». Вот ведь лукавый
грек! Нет чтобы прямо сказать, что никаких препятствий к браку нет. Вот предшественник его, Иов, не меньший лукавец, но все же наш, русский человек, тот бы не ограничился таким коротким ответом, он бы приготовил фолиант страниц на двести, где бы на примерах многочисленных доказал, что сей брак не только возможен, но и угоден Господу. Но главное-то, главное — Иов бы благословил мое начинание, сам, по собственному почину, а не как Игнатий, в ответ на мою настоятельную просьбу.
Но я не роптал. Да и чего роптать? Я хотел получить ответ, я его получил, чего же боле? Теперь надо было, засучив рукава, за дело приниматься. Вот только как? Объявлять широко о своих планах я це мог, я даже само слово «свадьба» не мог произнести во всеуслышание. С одной стороны, надо было учитывать весьма возможные возмущенные крики поляков, с другой, бояре могли открыть ярмарку невест и под предлогом исполнения дедовских обычаев пытаться пропихнуть каждый свою дочку или какую другую родственницу. В том, что Димитрий сделает правильный, наш с княгинюшкой, выбор, я не сомневался, но уж больно это дело долгое, а сердце подсказывало мне почему-то, что надобно поспешать. Почему не решить дело, как у простых людей? А к кому свататься? Ксения — круглая сирота, а родственники ее Годуновы все находились в местах весьма отдаленных. Положим, я, как старший в роду, мог взять Ксению под свою опеку, что же, мне к самому себе сватов засылать? Или иметь дело с Марией, матерью Димитрия, что было совсем неприемлемым не столько по иноческому ее сану, сколько по непреходящей с годами вздорности характера. Я не знал, что делать, немудрено, что в какой-то момент опустились руки.
Хорошо, что рядом всегда и неизменно пребывал мой добрый ангел — княгинюшка моя ненаглядная. Женщины, как известно, много упорнее мужчин в делах брачных, их конфетами не корми, дай кого-нибудь обженить. И проявляют они при этом изворотливость, достойную их змеиного рода. На принципы же, отягощающие мужскую совесть, не обращают никакого внимания по причине их и ее отсутствия.
Княгинюшка, как истинная женщина, недолго думая, вы-
дала спасительную идею: надо свести Димитрия с Ксенией. Я было возмутился: нарушение-де это обычаев. Но княгинюш-ка ответила мне по-женски, не соизволив расслышать мои возражения. Я с другой стороны приступил: ладно, сойдутся, смилуются, а дальше-то как? «Димитрий придумает, как все устроить!» — уверенно ответствовала княгинюшка. С этим трудно было не согласиться. Димитрий умен и хитер, да и любовный жар весьма способствует отысканию всяческих лазеек для соединения с объектом вожделения. В конце концов он может просто по-царски посохом об пол стукнуть, и бояре простят ему очередное нарушение обычаев.