- Ты похож на мою дряблую задницу, сынок, потому что спортом не занимаешься. Я становлюсь ученым, когда выпью не меньше литра бацилловки, тогда целую лекцию могу прочитать о занятиях онанизмом в скафандре.
- Тебя обманули, коротышка, - радостно сообщил «сынок», - мы, в самом деле, в космосе, но я ни разу не видел ученых и исследователей, а вот барыг сколько хочешь. Пираты, грабители, БДСМ. Живых мертвяков полно. Самые жадные - фрибутеры, они же флибустьеры, если с французским прононсом. Они вам хоботы знаешь куда засовывают? Кстати, как и у флибустьеров прежних веков - у них есть хозяин, который определяет комиссионные. Тогда это были короли, а теперь ЮСС, United Space Corpоration.
- А вы, простите, чем занимаетесь?
- А мы, так сказать, пощипываем их. Хотя изначально - просто ловцы зверски опасного космического мусора, который, как известно, на скорости в несколько километров в секунду может расчехвостить любой полезный объект.
- Погодите про мусор. Значит, эти космические барыги, ебутеры, едрить их налево, присосались к Земле и вытягивают от нас разные полезные ништяки? И никого это не колышет?
- А ты как думал? Прозревай уже. Всё высасывают, от минералов, растворенных в воде, до воздуха и чернозема. Вы для них пустое место, как индейцы когда-то. Фрибутеры пользуются тем, что такой вид добычи юридически никак не определен и стесняться им нечего, потому что ооновские важняки куплены на корню, начиная с генсека ООН Бориса Зузанны Пшиздецки, который вообще надувная кукла. К тому же ваши племенные вожди сбывают им кучу другого полезного барахла - того, чего в космосе не хватает - органы, клетки, трупы. Из них потом франков, то есть франкенштейнов, мастерят, в диапазоне от боевика до эскортницы - ты этих бодреньких мертвяков ещё не видел. Их можно снова на запчасти разобрать, потом снова собрать - собрать-разобрать. Сам-то ты кто, болезный?
- Я - рыбак с траулера «Надежный». В смысле, судовой механик.
- О, целый механик, наверное, вдобавок старший и главный, - они стали хихикать, довольно мерзко. - У тебя там такой мощный дизель, что девки толпой на тебя вешаются.
- Сейчас нет дизелей на судах, на автомобилях тоже, вы отстали от жизни. Никаких ДВС, только паровые или паротурбинные двигатели, - стараясь сохранять самообладание, ответил я. - Нефть и газ кончились - наверное, ваши хоботы постарались. На угольке гоняем, пока имеется.
- Ой, мы сейчас заплачем, нефть у них кончилась, а у нас она и не начиналась, а газ сам понимаешь какой, что в условиях тесной кабины, которую не проветришь, ведет к частым самоубийствам.
- Так вы вернете меня на Землю? - спросил я со слабой надеждой, которая сразу умерла.
- Мы что, похожи на добрых самаритян? Ты, похоже, не въезжаешь, землянчик, нам в эту гравитационную яму пути нет. Лишь шибко богатенькие могут туда-сюда шляться. Но если хорошо попросишь, дадим тебе пинка под зад, может, долетишь, звездочка ты наша.
Я, наконец, осознал, насколько влип. Застрял в этом аду навсегда! Даже дышать трудно стало.
- У тебя такой смешной вид, будто обделался, - сказала та черепашка, что с женским голосом.
- Возможно, ты нам сгодишься, механик с «Надежного», хотя это не точно, - подбодрил скрипучим голосом мусорщик с «дряблой задницей». - У нас, примерно, то же самое, что и на твоем траулере. Глянь на нашу силовую установку, во втором контуре рабочее тело, вроде твоего пара, в первом контуре котлоагрегат, но не уголек там горит, а ураникс, смесь такая. Сейчас у нас резервная силовая установка фурычит. Тебе надо за два часа перебрать магнитный редуктор турбогенератора и найти, где происходит потеря мощности. Или пожалуйте на выход, нам зайцы-безбилетники не нужны. А чего ты так удивился? За проезд можешь заплатить?
- Ну да… То есть, нет, я ж банковскую карточку в каюте на «Надежном» оставил.
- Вообще-то, да. Только для этого понадобится тебя разобрать - цены на почки и печень на базаре хорошие.
И они ушли в другой отсек играть в крестики-нолики на бесконечной виртуальной доске, запивая пивом, сделанным, наверное, из мочи.
Да уж, космос действительно переполнен какими-то грубыми жадными людьми, по сути чертями, из-за которых критически зависит моя жизнь.
Я с тоской посмотрел на робо-тягу, это универсальный роботех такой, с насечкой Матвей 2М на переднем щитке - тот был подчеркнуто антикварным, с бронзовой прозеленью. И он, можно сказать, посмотрел на меня тремя многоканальными камерами на гибких ножках, которые делали его похожими на краба. И, как мне показалось, подмигнул, точнее, шторки на объективах закрылись и открылись.
- Влип? - горестно спросил я незнамо кого. Но отозвался тот краб.