Огонь из орудий, стоящих на стенах, притом массовый огонь, да еще с учетом полной его боевой неэффективности, мог быть заранее спланированной акцией русского командования. И цель «напугать» татар являлась в данном случае второстепенной, если она вообще ставилась. По всей видимости, планировалась гораздо более сложная игра.
О ней подробно рассказывает Исаак Масса: «Борис, как главный воевода и наместник царя, подкупил одного дворянина отдаться в плен так, чтобы неприятель не открыл обмана, и татары, видя, что он одет в золотую парчу, расшитую жемчугом, подумали, что он, должно быть, знатный человек, и привезли его связанного в лагерь к своему царю; на вопрос хана, чего ради в эту ночь беспрестанно стреляли, не причиняя никакого вреда неприятелю, он весьма мужественно отвечал, что в эту ночь тридцать тысяч поляков и немцев прибыли в Москву с другой стороны на помощь московиту; пленника жестоко пытали, но он оставался непоколебим и твердил всё одно, не изменяя ни слова, так что татары подумали, что то правда, и, поверив, весьма испугались и… в чрезвычайном беспорядке и сильном замешательстве обратились в бегство…»{199} Свидетельство дьяка Ивана Тимофеева позволяет внести некоторые коррективы в этот рассказ. Во-первых, пленник не рассказывал татарам о каких-то, неведомо откуда взявшихся немецких и польских союзниках; он сообщил иное: «Радость в городе из-за того, что из западных стран, из земель Новгородской и Псковской, согласно ранее посланным царем приказам, на помощь ему, соединившись вместе, быстро вошли в город многочисленные вооруженные войска, которых царь и жители города с нетерпением ожидали». Во-вторых, сам русский пленник, героически выдержавший пытки, сумел сбежать от крымцев, когда они ударились в бегство{200}. Эта версия получает серьезное дополнительное подтверждение на страницах Нового летописца. В нем сообщается уже о показаниях многих пленников, заявивших Казы-Гирею, заинтересовавшемуся причиной беспорядочной пальбы в русском лагере: «Приидоша к Москве многая сила Новгородская и иных государств московских, прити[121] сее нощи на тебе»{201}.
Эта последняя версия в высшей степени правдоподобна. На Новгородчине и Псковщине стояли московские полки, имевшие приказ вести боевые действия со шведами. И Казы-Гирей не знал, велено ли им идти к Москве, а если велено, то когда. А значит, он не представлял себе, где именно в момент оборонительной операции под Москвой они находились: на своих местах, на полпути к Москве или же у самой столицы. Кроме того, жестокая военная хитрость, когда татарам подсовывали ложного пленника с дезинформацией о подходе резервов, успешно применялась московскими воеводами и раньше. Так, например, у Молодей в 1572 году подобный прием заставил отступить Девлет-Гирея. Правда, в обоих случаях требовалось прежде изрядно потрепать татар, и только потом они становились на редкость доверчивы к таким трюкам. Борис Годунов да и прочие воеводы, разумеется, старались припомнить опыт последнего большого столкновения с татарами, шедшими на Москву. Не напрасно московское командование развернуло гуляй-город. Очевидно, хитрость с фальшивым пленником тоже решили вновь опробовать на татарах, надеясь отогнать их призраком свежих сил на подходе. Надо отдать должное нашим тактикам времен Федора Ивановича: уловка сработала и на этот раз.
Победу пышно праздновали. Поскольку она во многом являлась детищем Годуновых[122], им достались богатейшие награды. «Государь царь и великий князь Федор Иванович бояр и воевод жаловал своим большим царским жалованием: больших бояр и воевод — князя Федора [Мстиславского] и Бориса, и Степана, и Ивана Годуновых — вотчинами большими, а иных воевод — кубками и шубами, и иным своим жалованием»{202}. Именно тогда Борису Федоровичу достался почетнейший в Московском государстве титул царского «слуги», равнозначный титулу «служилый князь»{203}.[123] Ему же государь пожаловал «златокованую цепь» со своей шеи, золотой сосуд, захваченный в ставке Мамая после Куликовской битвы, шубу с царского плеча{204}. Правительство пыталось создать в мнении народном ассоциацию между Борисом Годуновым и Дмитрием Донским. И в официальных документах стычки под гуляй-городом и диверсия отряда В. Янова превратились в полномасштабное сражение между московской ратью и войском Казы-Гирея.
122
В армии, отражавшей Казы-Гирея, было трое воевод из Годуновых: сам Борис Федорович (второй воевода Большого полка), Степан Васильевич (второй воевода полка правой руки) и Иван Васильевич (второй воевода Передового полка); кроме того, первым воеводой «наряда» (артиллерии) был Семен Федорович Сабуров — близкий родственник Годуновых. И как раз от деятельности последнего весьма сильно зависел общий успех (Разрядная книга 1559-1605 гг. С. 269-270).
123
Титул «слуга» или «служилый князь» носили представители знатнейших семейств княжеской аристократии — Ряполовские, Воротынские, Трубецкие