Глава четвертая.
«СОПРАВИТЕЛИ»
Исторические источники времен царствования Федора Ивановича сходятся в том, что царский шурин Борис Федорович Годунов занимал при дворе исключительное положение. Тут иностранные авторы, наши летописцы, патриарх Иов и дьяк Иван Тимофеев пишут об одном. Расхождения можно видеть лишь в оценке того влияния, которое Годунов мог иметь на дела правления, да еще в сроках — когда именно установилось его беспрецедентное «соправительство» с венчанным монархом.
Только определив действительную роль Годунова, можно понять, кто и до какой степени правил государством на протяжении четырнадцати лет царствования Федора Ивановича. Ведь, в сущности, словом «правитель» для периода от 1584 до 1598 года в русской истории следует называть странный симбиоз, состоящий из двух личностей, двух компетенций, двух образов, сложившихся в массовом сознании. Проще всего сказать: «Федор Иванович царствовал, но не правил, Борис Годунов правил, но не царствовал». В самом общем смысле это совершенно правильно. Однако… как только доходит до частностей, получается гораздо более сложная картина.
Для того чтобы понять, что за человек стоял рядом с троном Федора Ивановича, как далеко простиралась его власть, достоин ли он был тех полномочий, которые получил по милости царя, придется надолго выйти из реальности личной судьбы государя и окунуться в политическую реальность России второй половины XVI столетия. Иначе нельзя: через призму слов и поступков Б.Ф. Годунова можно многое увидеть и расшифровать в судьбе Федора Ивановича. А найти код к действиям и душевным движениям царского «соправителя» невозможно без глубокого погружения в вопросы большой политики. Следовательно, придется заняться ею — на протяжении главы.
Борису Федоровичу, во-первых, приходилось делить реальную политическую власть с другими служилыми аристократами. Притом большая часть тех, с кем ему приходилось сталкиваться на этой почве, была намного знатнее его. Как минимум на протяжении первых месяцев или даже первых лет царствования Федора Ивановича Годунов должен был считаться с великими людьми царства. Прежде всего с «партиями» бояр Захарьиных-Юрьевых-Романовых, князей Шуйских и князей Мстиславских. Притом каждая «партия» состояла не только из представителей семейства, но также из их родичей по брачным связям, друзей, сторонников и т. п. Во-вторых, серьезное влияние на первых порах могла оказывать партия «худородных выдвиженцев» Ивана Грозного, пусть и обезглавленная высылкой Богдана Вельского из столицы. В-третьих, власть Годунова, даже учитывая его выдающиеся личные качества, как политика, была бы непрочной, если бы он не имел возможности выступать от имени царя, как бы постоянно воплощая в жизнь монаршую волю. Любые планы вельможи приобретали значимость лишь после того, как они облекались в форму указов «великого государя, царя и великого князя всеа Руси Феодора Иоанновича». Следовательно, Годунов должен был пребывать в постоянном диалоге с царем, не терять его милости и доверия, отрезать от него любых политических деятелей, которые могли бы вести через государя собственную игру. Наконец, в-четвертых, Федор Иванович, как это следует из сообщения Джильса Флетчера, хотя и занимался делами правления мало, но все-таки не отстранился от них окончательно. Следовательно, его воля, его желания и его характер также в какой-то мере оказывали воздействие на политический курс правительства. Ему Борис Федорович отказать не мог ни при каких обстоятельствах. А значит, должен был стать послушным исполнителем царских поручений — хотя они, быть может, давались не столь уж часто. Отсюда вывод: имеет смысл определить, какие именно государственные дела могли заинтересовать царя со столь необычным образом мышления. Где и когда слабая воля самодержца все-таки находила отражение в деятельности административных органов, Церкви, армии.