Итог: за два-три года многолюдная, сильная «партия выдвиженцев» перестала существовать.
Некоторых «убрал» с доски большой политики Борис Федорович Годунов, других же он позволил сокрушить служилой знати. Так, страшный местнический разгром уничтожил карьеру Р.В. Алферьева.
Затем настал черед и самых родовитых противников Годунова. Их подвело отсутствие единства. Мстиславские, Шуйские и Романовы-Захарьины-Юрьевы не пытались выстроить единую группировку. Они полагались на собственные «партии», включавшие представителей самого семейства, ближних и дальних родственников, свойственников, верных людей. Каждая из этих «партий» имела огромный «вес»: никто из «худородных» ни в богатстве, ни во влиянии, ни в чинах не мог соперничать со «сливками» русской аристократии. Но всё же, по отдельности, придворные группировки, выступавшие против Годунова, оказались слабее его собственной «партии» — более многолюдной и, самое главное, использовавшей колоссальное влияние Бориса Федоровича на царя. Так что и они продержались недолго. От нескольких месяцев до нескольких лет.
Самыми серьезными противниками Годуновых являлись князья Шуйские. По образному выражению историка Г.В. Абрамовича, они играли при дворе московских государей роль «принцев крови». Будучи, как и династия московских Даниловичей, потомками великого князя Владимирского Ярослава Всеволодовича, они должны были считаться «персонами, имеющими право на великокняжеский престол в случае вымирания Московского рода»{44}. Это право в будущем приведет на трон князя Василия Ивановича Шуйского. Именно в них, а не в Годуновых, должна была видеть московская знать да и все русские люди, сколько-нибудь сведущие в вопросах престолонаследия, самых вероятных преемников царя Федора Ивановича, который к 1584 году оставался бездетным. Был, конечно, царевич Дмитрий Углицкий. Но, во-первых, всякое может произойти с младенцем… собственно, в конечном итоге и произошло. Во-вторых, считать царевича законным сыном, при таком количестве браков, каким прославился Иван Грозный, не получалось[21]. Шуйские считались на порядок знатнее Годуновых. Кроме того, при Федоре Ивановиче их род располагал талантливыми, крупными деятелями, в том числе полководцем Иваном Петровичем Шуйским (отстоявшим Псков, осажденный в 1581 году Стефаном Баторием), а также мастером интриги Василием Ивановичем Шуйским, будущим царем. Иначе говоря, Шуйским было кого выдвигать в Боярскую думу, на высшие посты в армии, а при необходимости — и на престол московский.
Первое время это семейство благоденствовало.
Иван Петрович получил в кормление Псков и Кинешму.
Князь Василий Федорович Скопин-Шуйский — Каргополь.
Василий Иванович встал во главе Московской судной палаты.
Все они имели боярский чин (причем Василий Иванович получил его в первые месяцы правления царя Федора Ивановича), и с тем же чином к ним присоединился в Боярской думе князь Андрей Иванович Шуйский, удачливый полководец.
Князь Дмитрий Иванович Шуйский, занимавший «дворовый» пост кравчего, получил доходы с Гороховца, а в 1586 году также сделался боярином.
Шуйские, ссылаясь на родство с князем А.Б. Горбатым, казненным еще в 1565 году, присоединили его земли к владениям семейства.
21
Царевич Дмитрий был сыном царицы Марии Нагой, последней в ряду жен Ивана IV, то есть шестой по одному счету и седьмой по другому. Между тем Церковь считала законными первые три брака, на четвертый выдала монарху особое решение — подданным «не во образец»; прочие же никак не соответствовали церковным канонам.