— Папа! Я лыбу помал! — завопил Патрокл, увидав показавшегося из зарослей Ахилла, и помчался ему навстречу, что-то зажимая в кулачке.
— Покажи! — Ахилл нагнулся, и розовая ладошка раскрылась, как цветок, перед его лицом.
На ней, действительно, оказалась крохотная рыбка, голубоватая, с красными плавниками. Она чуть шевелила хвостиком, судорожно дёргая жабрами.
— Замечательная рыбина! Но мы с Гектором принесли сегодня много другой дичи. Так что, может, отпустим се? Вдруг через пару дней нам не повезёт на охоте, вот тогда ты эту рыбу снова поймаешь. Она как раз подрасти успеет. Верно?
— Вено!
Малыш улыбнулся и ловко, по-взрослому размахнувшись, запустил рыбёшку в воду. Сзади к нему подбежала Авлона, подхватила под мышки, закружила. Но при этом она серьёзно, с тревогой смотрела на взрослых. Когда подошла Пентесилея, девочка решилась спросить:
— Что там случилось? Что был за рёв, что за крики? Я слушала землю, и мне показалось, что там носится стадо слонов.
— Их там было два, — ответила Пентесилея. — Вон, Гектор принёс их хоботы. Но один слон ростом с гору. Давай придумывать, что делать со слонятиной — жарить на палочках или испечь в золе? Я никогда слонов не готовила.
Пока амазонки занимались стряпнёй, а маленький Патрокл играл возле них, сооружая шалашик из щепок, мужчины искупались в озере и затем рас тянулись в тени на полосатой шкуре зебры.
— Прости, брат, — проговорил Ахилл, небрежным движением руки отгоняя мушек, крутившихся над его лицом. — Я даже не сказал тебе «спасибо» за то, что ты снова меня спас!
— Это как «снова»? — не понял Гектор. — Даже если допустить, что ты бы не справился с тем слоном, то всё равно это в первый раз. До сих пор именно ты несколько раз спасал меня.
— У тебя плохая память! — усмехнулся Ахилл. — В самый первый раз ты спас меня, когда тебе было пять лет, а мне — три месяца. Забыл?
— Помню. Но ты тогда не утонул просто чудом, так что спасение относительное...
Гектор, повернувшись на бок, ловким движением поймал и раздавил слепня, который упрямо вился над плечом его брата.
— Вот, Если уж так считать, то сейчас я тебя в третий раз спас!
— Ну да. И убил второе чудовище подряд — сперва слона, потом эту муху... А что до спасения чудом, то знаешь, Гектор, я всё меньше и меньше верю в такие чудеса. Мне кажется, это Он, Бог, которому мы с тобой молимся, всё это решает и определяет. Он не отнимает у нас нашей воли, но когда мы оказываемся в безвыходном положении, проявляет свою волю. Если, конечно, хочет нас спасти.
— А разве проявления его воли не есть чудеса? — воскликнул Гектор. — Разве это не самое чудесное, что вообще бывает, братец?
— Да... Да, наверное. Эй, брат, по тебе ползёт такое же чудовище, и сейчас оно тебя цапнет... Бей скорее — мне не дотянуться!
В это время тишину нарушил пронзительный визг и детский смех. Маленький Патрокл, подкравшись сзади к Авлоне, занятой вознёй с очагом, вскочил на неё верхом и вылил ей на голову воду из глиняной чашки. Девочка взвизгнула, но только для того, чтобы доставить озорнику удовольствие: она отлично слышала, как он подкрадывался. Однако она была амазонкой и оставить нападение безнаказанным тоже не могла, а потому, быстро заведя руки за спину, поймала круглые мягкие пятки малыша и защекотала их. Патрокл завизжал ещё громче девочки и кубарем скатился на землю.
— Ага! — закричала Авлона.
Вскочив с колен, она пустилась во весь дух вдоль берега.
Мальчик тоже вскочил и под звонкий смех матери, с удовольствием наблюдавшей за их вознёй, ринулся в погоню.
— Не поймаешь, не поймаешь! — кричала Авлона, хлопая в ладоши.
— Помаю!
— Догони! Ну! Догони!
Гектор привстал на локте и некоторое время следил за игрой детей. Впрочем, он смотрел только на стремительно бегущую Авлону. Её бронзовые волосы, развеваясь, сверкали на солнце, загорелая кожа блестела, влажная от пота, глаза-изумруды, когда она оборачивалась, дразнили и смеялись.
Молодой царь опустил голову. Ахилл, искоса за ним наблюдавший, тихо спросил:
— Опять, да? Опять вспоминаешь?
— Да. Видишь, тебе уже и говорить не надо. Ты читаешь мои мысли, как я твои, — Гектор говорил, не поднимая глаз, стыдясь затаившихся в них слёз. — Я ведь не рассказывал тебе о том, что чувствую, когда... когда смотрю на эту девочку. Она вырастает и становится всё больше похожа на свою сестру! Вот точно так же когда-то Андромаха убегала от меня по берегу пруда и дразнила, и кричала мне: «Догони! Догони!» Так же развевались её волосы. Ей было шестнадцать. Авлоне сейчас тринадцатый год, но она взрослеет быстрее — слишком много испытаний... Знаешь, Ахилл, я привык терпеть эту боль, но иногда это слишком!