— Вот. Это дерево подойдёт! — воскликнул Гектор, поворачивая вправо.
Его спутники сначала подумали, что царь повёл их к целой группе крупных деревьев, но быстро поняли свою ошибку: это было одно, поистине гигантское дерево. Оно казалось так велико в обхвате, что если бы все пятеро взялись за руки, им не удалось бы обнять его, дня этого понадобилось бы ещё несколько человек. На высоте около тридцати локтей этот неимоверный ствол разделялся, но не на ветви, а на четыре ствола потоньше, однако тоже громадных, уходивших ветвями в недосягаемую вышину. Меж стволов оказалась широкая развилка, и в ней путники вполне могли поместиться. А уж там можно попытаться соорудить из ветвей настил для защиты от ливня.
— Сколько же лет этому дереву? — проговорил Ахилл, трогая рукой ствол великана. — Ведь не меньше тысячи...
— Думаю, больше! — сказал Гектор, задирая голову и всматриваясь в необъятный шатёр листвы. — Полит вычитал где-то о деревьях, которые растут и живут по две и по три тысячи лет. Интересно только, кто это всё умудрился подсчитать? Не мог же кто-нибудь спилить такое деревце, чтобы сосчитать кольца на его срезе?.. Ну, лезем! Я первый, женщины за мной, ты, брат, последний.
Вскарабкаться по стволу, который нельзя обхватить, было бы невозможно, однако он был густо обвит лианами, и по ним путники довольно легко поднялись до развилки. Пока они лезли, чёрный массив тучи надвинулся на горный склон и подступил вплотную к лесу. Молнии сверкали в нём одна за одной, гром рокотал почти непрерывно. Солнце померкло, вокруг становилось всё темнее. Глухой отдалённый гул сказал людям о том, что ливень надвигается и вот-вот ударит по земле.
— Надо поскорее готовить укрытие! — озабоченно произнёс Гектор, взбираясь в развилку и подавая руку брату, которому всё сильнее мешала раненая нога, отзывавшаяся на каждое движение резкой болью и от напряжения совершенно онемевшая.
— Смотите! Сатей! — завопил в это время малыш Патрокл, с плеч отца заглядывая в развилку мощных стволов.
— Какой ещё шатёр? Что ты выдумал? — изумился Ахилл.
Герои посмотрели туда, куда он указывал, и ахнули. Перед ними было нечто, и в самом деле напоминавшее вход в шатёр, обвитый лианами и полузакрытый листвой.
Когда-то, возможно, несколько столетий назад, в самый толстый из стволов угодила молния, и он раскололся. Затем его половины вновь сошлись, по соединились только сверху и образовали, действительно, подобие шатра, треугольного в основании и довольно большого — заглянув в него, путники увидели, что в длину выемка около шести локтей, ширина у входа чуть поменьше, а высота такова, что даже Ахилл и Гектор могут войти в него, не пригибаясь, если только будут держаться посередине: по бокам половинки ствола, сближаясь, делали «шатёр» всё ниже. Позади выемки эти половинки сходились не до конца — там оставалась порядочная щель, но её так плотно оплели лианы, что она стала почти незаметной.
— Великий Бог, ты вновь проявляешь к нам своё милосердие! — прошептал изумлённый Гектор, — Всё, будто нарочно устроено. Дай копьё, Ахилл: надо проверить, нет ли там змей...
Выемка оказалась пуста — только старые листья зашуршали, когда их разворошил железный наконечник. Помещение «шатра» было достаточно велико, чтобы в нём поместились все пятеро. Правда, устроиться лёжа все не смогли бы, но они об этом и не мечтали.
Пока Патрокл и Авлона радостно осматривали убежище, а Пентесилея разгребала сухую листву, ещё раз проверяя, нет ли там змей или опасных насекомых, мужчины, ловко прицепив к горизонтально растущей из соседнего ствола ветви тушу львицы, очень быстро и ловко освежевали её. Во-первых, им нужна была шкура, а во-вторых, и они, и Пентесилея не ели уже больше суток, были ранены, измучены, и всем им, да и детям тоже, нужно было поесть.
Едва они закончили снимать шкуру с убитого зверя, как гром прогремел прямо над их головами, и сквозь густую листву обрушилась сплошная масса воды. Это был не ливень, это было море, вдруг опрокинувшееся на землю, чтобы утопить всё живое. Плотный шатёр ветвей и листьев почти не укрывал от этого потопа, и братья тут же поняли, что мощные струи могут смыть их с развилки, сразу ставшей скользкой. Сквозь просветы между стволами уже не было видно ни земли, ни леса — сплошная серо-полосатая стена падающей воды.
Глухой рёв, донёсшийся снизу, и громкий плеск сказали о том, что предположение Гектора оправдалось — река вышла из берегов, и теперь её воды мчались прямо под деревом.
Тем не менее братья некоторое время стояли под дождевым водопадом, не без удовольствия подставляя ему тело: вода смывала с них нот, кровь и грязь, принося немалое облегчение.