— Доспехи... Доспехи Ахилла! Я бы подумала, что это он, не знай я, что это ты, Неоптолем. Я прошу тебя: не уезжай сегодня! Отчего ты делаешь это так поспешно, будто бежишь?
Женщина стояла в нескольких шагах от него, подняв руки к груди беспомощным и молящим движением. В широко раскрытых глазах прятались слёзы.
— Ступай, Пандион! — повторил свой приказ царь Эпира. — Когда совсем рассветёт, пускай гребцы занимают места. Я подъеду на колеснице, так что не забудь распорядиться, чтобы её приготовили. Иди.
Воин повиновался, не сказав больше ничего. Неоптолем и Андромаха остались в комнате вдвоём.
— Я не бегу, — сказал юноша, отвечая на её вопрос. — Но надо плыть, пока море спокойно. Зима надвигается, наступят шторма, и нельзя, чтобы они нас застали вблизи берегов. До Египта плыть долго.
— Всё-таки почему ты решил это сделать? — голос женщины звучал тихо и печально. — Почему ты едешь искать его?
— Потому что должен знать наверняка, он ли это. И ты должна знать. Мы оба думали, что он умер.
— И если он жив? — голос Андромахи так заметно задрожал, руки так тревожно сжались, что до Неоптолема вдруг дошла её тайная и страшная мысль.
— Ты подумала?!.. — ахнул он, с прежним мальчишеским пылом, весь заливаясь краской под блистающим величием шлема. — Ты подумала, что я хочу его убить?! Да, Андромаха? Да?
— Нет! — вскрикнула женщина, — не подумала... Это шло не из сознания, я не знаю, откуда был этот страх! Какой-то демон нашептал мне это...
— Значит, и мне он это нашёптывал, только я его не услышал, — глухо и горько сказал Неоптолем. — Наверное, Пандион прав, и я сумасшедший. Но скажи мне только: если этот человек — тот самый Гектор, если Гектор жив... ты ведь никогда не сможешь любить никого другого?
— Неоптолем!.. — прошептала женщина, внезапно ощутив в горле колючий комок слёз.
— Ответь! — крикнул он.
— Никогда не смогу!
Юноша наклонился и поцеловал её в тёплую, влажную щёку.
— Вот. Значит, я пытался украсть то, на что не имел и не имею права! И то, что мы с тобой так и не стали мужем и женой — воля богов. Я, сын великого Ахилла, не могу быть вором, Андромаха! Я найду Гектора, чтобы вернуть тебя ему.
— Неоптолем...
Женщина стояла, вскинув к нему лицо, в двух шагах, так, что он ощущал теплоту её дыхания, дрожь её прижатых к груди рук.
Небо за окном безжалостно светлело, восток над кромкой горного склона очерчивался оранжевой полосой.
— Только теперь я поняла тебя до конца! — вскрикнула она. — Теперь, когда ты уходить, и мы можем больше не увидеться!
— Будет так, как должно быть, — юноша собрал все силы и обнял её, прижав к себе. Хрупкое тело жгло его через железную броню нагрудника. — Я не сомневаюсь в тебе, Андромаха. Ты будешь управлять Эпиром в моё отсутствие не хуже, чем в дни моей болезни. Я вернусь через год, наверное... Быть может, через полтора. Вряд ли моё путешествие будет более долгам. Но может быть всякое. Жди.
Царь Эпира взглянул в окно.
— Светает. Проводи меня на террасу.
— А можно поехать с тобой в гавань? — тихо спросила женщина.
— Нет. Ненавижу длинные проводы, ненавижу оглядываться на берег. Если хочешь, поднимись на башню — оттуда видна бухта, и ты увидишь, как мои корабли выйдут в море.
Они уже спустились по влажным от утренней росы ступеням террасы, уже подходили к колеснице, когда наверху послышался топот босых ног и к ним кубарем слетел Астианакс, одной рукой одёргивая запутавшийся в поясе подол хитона, другой сжимая ремешки болтающихся в воздухе сандалий.
— Стойте! Мама... Неоптолем! Постой!
Мальчик подбежал к юному царю и с разбега, выронив сандалии, прыгнул ему на шею.
— Как ты мог?! — кричал он. — Как ты мог уехать, не попрощавшись со мной? Почему ты меня не разбудил? Если бы не заржали твои кони, я бы не проснулся!
— Но мы вчера простились, — прижимая его к себе, проговорил юноша.
— Нет! Ты не сказал, что уже сегодня едешь, не сказал! И ушёл бы, мне ничего не сказав... Ой, какой ты красивый в этих доспехах!
— Их носил мой отец. Послушай, Астианакс, мне это кажется — или ты позволил себе зашикать? Что будет, если я найду Гектора и скажу ему, что его сын — плакса?
— Послушай, Неоптолем, послушай! — захлёбываясь, заговорил мальчик, скользя ладонями по железным наплечникам и обвивая цепкими ногами талию своего друга. — Прошу тебя, возьми меня с собой! Я помогу тебе искать папу! Я помню, как он выглядит, а ты его никогда не видел. Ты не верить? Но я, правда, помню!