Я неуверенно приложил к глазам кончики пальцев.
— Я проснулся? — спросил я.
— Думаю да.
— Но я спал?
— Да, спал.
— А долго я спал?
— Может быть час. Может быть день, — пожал он плечами.
Он сказал это так, словно для пего это было одно и то же.
— А мне снилось, что я проспал шесть дней и семь ночей, а ты и твоя жена смотрели на меня, и каждый день она пекла хлеб. А потом ты разбудил меня, и я сказал, что я не спал, но потом увидел семь караваев перед собой. И когда я их увидел, я почувствовал, что смерть уже взяла меня за глотку, и проснулся, потому что закричал.
— Я слышал, что ты вскрикнул, — сказал Зиусудра. — Это было секунду назад, перед тем, как ты проснулся.
— Значит, сейчас я не сплю? — все еще неуверенно спросил я.
— Ты не спишь, Гильгамеш. Но ты спал. Ты сам этого не знал. Сон сразил тебя в первую же минуту твоего испытания.
— Значит, я его провалил испытание, — сказал я грустным голосом. — Я обречен на смерть. Нет мне надежды. Куда бы ни ступала моя нога, везде я нахожу смерть — даже здесь!
Он улыбнулся мне нежной, понимающей улыбкой, как улыбаются малым детям:
— Ты думал, наши тайны спасут тебя от смерти? Они не могут спасти даже меня. Ты это понимаешь. Все эти обряды, которые мы соблюдаем, все тайны: ОНИ НЕ МОГУТ СПАСТИ ДАЖЕ МЕНЯ!
— Но ведь все рассказывают, что ты никогда не умрешь.
— Ну да. Это сказка, предание. Но ведь это не то предание, которое мы сами здесь рассказываем. Когда это я говорил тебе, что избегу смерти? Скажи мне, когда я это говорил тебе такие слова, Гильгамеш, а?
Я ошеломленно смотрел на него:
— Ты сам сказал, что смерти нет. Только делай то, что ты должен делать, и смерти не будет. Ты сам так сказал.
— Правильно. Но ты совсем не понял того, что я хотел сказать.
— Я понял то, что ты говорил, так мне показалось.
— Правильно. Это самое поверхностное, самое легкое знание. Это то самое, что ты надеялся найти. Но это не настоящее знание.
И снова нежная улыбка, такая ласковая, такая любящая. Он тихо сказал:
— Мы тут со смертью заключили договор. Мы знаем ее тайны, она знает наши. Мы знаем, как она действует, она знает, как действуем мы. Но есть у нас и особые тайны, и они защищают нас на время от смерти. Но только на время. Бедняга Гильгамеш, ты так много прошел, чтобы узнать так мало!
Меня озарило, и это озарение наполнило мою душу. Я почувствовал, что кожу мою словно закололи иголками. Я задрожал, когда правда объявилась во всей своей полноте. Я затаил дыхание. Был вопрос, который я должен был задать сейчас же, но я не знал, достанет ли у меня смелости задать его, и я не думал, что получу на него ответ от этого человека. Но все же, помолчав, я сказал:
— Скажи мне одно. Ты Зиусудра. Но ты Зиусудра из Шуруппака?
Он ответил мне не колеблясь. И его ответ только подтвердил то, что я уже начинал понимать.
— Зиусудра из Шуруппака давным-давно мертв, — сказал он.
— Тот самый, который вывел свой народ в высокие земли, когда полились дожди?
— Умер, и очень давно.
— А Зиусудра, который настал после него?
— Тоже умер. Не могу тебе сказать, сколько человек с таким именем сидели на этом троне, но я не третий, не четвертый и даже не пятый. Мы умираем, и другой занимает место и титул. И так мы продолжаем соблюдать наши тайны. Я очень стар, но не буду же я сидеть тут вечно. Может быть, Лу-нинмарка станет Зиусудрой после меня, может быть кто-то еще. Может быть даже ты, Гильгамеш.
— Нет, — сказал я. — Не я.
— А что ты теперь будешь делать?
— Вернусь в Урук. Снова сяду на трон. Буду жить свои дни, сколько их там мне еще осталось.
— Ты знаешь, ты можешь остаться с нами, если пожелаешь, и принимать участие в наших обрядах и обучиться нашим навыкам.
— Научиться у вас, как держать смерть на расстоянии, хотя и не победить окончательно, ибо это невозможно.
— Да.
— Но если я отдам себя в ваши руки, то никогда не смогу покинуть этот остров?
— Ты и сам не захочешь, если станешь одним из нас.
— А каким же образом это отличается от смерти? — спросил я. — Я потеряю целый мир, а взамен получу только маленький песчаный остров. Жить в маленькой комнатушке, работать на полях, вечером читать молитвы, есть только определенную пищу — короче, жить пленником на таком маленьком острове, который можно пройти пешком от берега до берега за час или два…
— Ты бы не стал пленником. Если бы ты остался, это произошло бы только по твоей доброй воле.
— Но это не та жизнь, отец, которую я выбрал бы…
— Нет, конечно, — сказал он. — Я так и думал.
— Я благодарен за предложение.
— Оно не отменяется. Ты можешь прийти к нам в любое время, Гильгамеш, если только захочешь. Но я не думаю, что ты это сделаешь.
Он опять улыбнулся и протянул руку. Так же, как в первый раз, он дотронулся ею до моего лица в знак благословения. Какой холодной была его рука! Его прикосновение было словно жало. Когда Лу-нинмарка вывел меня на поверхность, я все еще чувствовал то место, где он коснулся меня пальцами. Казалось он оставил отпечаток на щеке.
37
Я приготовился покинуть маленький остров. По приказанию Зиусудры мне дали новую богатую одежду и ленту на голову. Я совершал омовения, пока не стал чист, как свежий снег. Лодочник Сурсунабу перевез меня в Дильмун, откуда я сам уже смогу устроить свое возвращение домой. Настроение у меня было несколько подавленное, да и как иначе? Зиусудра все это высказал в одной фразе: я так много шел, чтобы узнать и получить столь мало. И все же я не был в отчаянии. Я поставил все на карту и проиграл, но шансы были не так плохи. Только глупец будет рыдать, когда он бросает кости и просит у них невозможного, а кости ему этого не дают.