Эти и подобные размышления убедили Вилли, что свой первый большой бизнес он рискнет начать, открыв такой или похожий пенсовый зальчик для развлечений: он сделал все необходимые предварительные запросы о найме машин и о сдаваемых в аренду подходящих помещениях. Недели он потратил, жонглируя цифрами, сводя цены к абсолютному минимуму, но, как ни крути, по самому скромному счету для начала ему нужно никак не меньше тысячи долларов. Он же имел только шестьсот и, следовательно, ему не хватало еще четырехсот долларов.
Вскоре после знаменательной беседы с глазу на глаз с мистером Эсбергером, Вилли сделал официальное предложение Саре, и была назначена дата свадьбы — через три месяца. На следующий день, в те полчаса, что предназначались для ланча, Вилли нанес один из своих периодических визитов мистеру Брейли, в местную контору недвижимости "Брейли и Бергенсон".
— Удачно, что вы зашли повидаться со мной сегодня, — сказал мистер Брейли, — я только что получил информацию о помещении, которое, полагаю, вам стоит посмотреть. Да и цена, которую за него запрашивают, вполне может вас устроить.
— Могу ли я спросить, какую цену они хотят?
— Не хочу вводить вас в заблуждение, это все еще нуждается в уточнении. Но для той цели, которую вы себе наметили, помещение в самый раз. Как только я увидел его, я сразу сказал себе: это как раз то, что ищет мистер Сейерман. Пара стен внутри разборные, можно расписать их красками, потом вы укрепляете их в том месте, где вам хочется, а надоест — переставите по-другому, и вы имеете дворец для развлечений.
— Где же именно находится это помещение?
— Только повернуть за угол. Несколько кварталов отсюда — на Рейбурн-стрит.
— Но Рейбурн-стрит считается трущобной улицей.
— Что вы хотите? Вы хотите обосноваться на Лонгакр-сквэе?
— Ну хорошо… Так сколько они запрашивают?
— Я скажу вам кое-что, мистер Сейерман. Эта собственность принадлежит человеку, владеющему массой недвижимости, и он не имеет никакой нужды беспокоиться о столь незначительном зале. Он готов отдать его такому предприимчивому парню, как вы, за сущие пустяки.
Пока мистер Брейли все это говорил, он внимательно изучал Вилли, прикидывая его финансовые возможности на манер ростовщика, оценивающего стоимость принесенного ему в заклад предмета.
— Восемьсот долларов вы заплатите за двухгодичный найм, — сказал он наконец.
— Восемьсот долларов? Не многовато ли для такой местности?
— Многовато? Эта сумма включает в себя одногодичную арендную плату авансом. Слушайте, место будет сказочно рентабельно! А вы хотите потерять его из-за того, что жалеете пары сотен? Посмотрите-ка сами это помещение, тогда скажете. Я пойду с вами.
— Да, мистер Брейли, не мешало бы взглянуть на него, — задумчиво согласился Вилли.
Владение под номером 14 на Рейбурн-стрит имело не очень-то свежий вид, занято оно было парикмахерской и татуировщиком по имени Чарли Гофф. Главная витрина разбита и заколочена досками, вывеска, висящая над входом, гласила: "Бритье 5 центов; стрижка 10 центов". Ниже висела маленькая вывеска, извещавшая: "Татуировка, нижний этаж". И на каждой стеклянной панели входной двери было по примитивному изображению человеческого глаза, а ниже слова: "Черные Глаза Сделаем Натурально". Внизу корявыми буквами приписка: "Чарли Гофф, мастер-татуировщик. Все виды работ 20 центов. Входите".
Рейбурн-стрит выглядела мрачновато. Неподалеку от Чарли Гоффа располагалась лавка старьевщика, все вокруг загромоздившая и обезобразившая своим хламом, сквозь который пробирались по узкому проходу. Содержимое лавки, переполняя ее, вывалилось на улицу, на тротуар, поражая разнообразием предметов, — рамы от картин, латунные кровати, тазы и кувшины, неожиданное чучело лосиной головы, резные дубовые стулья, на которых тоже стояли предметы, керосиновая лампа, например, большой медный поднос, загроможденный всякой мелочью, и возвышающийся надо всем довольно изящной формы самовар; тут же припали к стене замурзанные и щербатые мраморные плиты, старинные рукомойники, мясницкие колоды. По другую сторону от Чарли Гоффа располагался ночлежный дом, взимавший за ночлег 30 центов, а дальше галантерейная лавочка, торгующая пуговицами и детскими товарами, еще дальше находился ресторанчик, решительно сообщавший нечто о своем меню: "Бобовый суп — 5 центов".
Вилли знал эту улицу; здесь был салун, возле которого вечно околачивались проститутки, а немного дальше, за перекрестком, располагалось известное заведение Толстушки Анны. Одним словом, это была не очень здоровая улица. Но Вилли понимал, что именно здесь и можно сделать хороший бизнес; он прикинул, что и люди, коротающие ночь в ночлежке или возле Толстушки Анны, и те, что ждут, когда в аптеке на углу им приготовят по рецепту нужное лекарство, и те, что выходят из салунов, — все это его потенциальные клиенты. В посетителях лавки старьевщика и покупателях детских товаров он не был уверен, но все же место прекрасное, а главное, недалеко от магистрали, и многоквартирных домов здесь хватает, а в них живет немало любопытных и желающих убить свое время.
— Мистер Сейерман, вы только посмотрите на этот фасад, — сказал мистер Брейли. — Тридцать футов [8], не меньше. Прямо специально для вашей будущей световой рекламы, о которой вы мечтаете. Советую вам только купить на окна зеркальные стекла, хоть оно и дороговато выходит, но послушайте меня, сделайте так, и потом сами скажете спасибо.
Лицо Вилли приняло довольно раздумчивое выражение; он помнил, что все время должен быть начеку, чтобы не сказать лишнего, не выдать своего истинного отношения к месту.