— Над этим я должен подумать.
— И что вы имели в виду, когда говорили о компенсации? Будьте со мной откровенны, не смущайтесь, мы давно знаем друг друга. Я не безумец. Если мы сможем прийти к взаимопониманию…
— Что я имел в виду? — повторил Александр. — Две тысячи пятьсот долларов в неделю… — У Вилли на лице появилось болезненное выражение, как будто из него выжимают последние соки. — И двадцать процентов прибыли от фильмов с гарантированным минимумом годовой компенсации в триста пятьдесят тысяч долларов.
Весь вид Вилли стал таким, словно его ударили ногой в пах, и это сделал человек, которого он считал своим другом.
— И это вы называете сделкой? — сказал он. — Это большой грабеж. Людей за меньшее сажают в тюрьму.
— Я же сказал вам, что вы не можете состязаться с предложением Фокса, — парировал Александр.
К концу обеда у Вилли заметно испортился аппетит. Он молча дулся, пока подавали первые два блюда, а потом попробовал вернуться к обсуждению контракта, но Александр болтал с Джанет и, казалось, был не заинтересован в продолжении разговора.
— Давайте забудем об этом, Вилли, — сказал Александр, подтверждая свои условия. — На самом деле я вам не нужен, и вы, без сомнения, не можете себе позволить нанять меня, так к чему расстраиваться?
Но Вилли расстраивало еще и то, что Александр уделял много внимания Джанет, вызывая ее на разговор и слушая, что она рассказывала, будто Джанет была важной дамой; можно было подумать, что он чего-то хотел от нее. Получилось, что его проигнорировали и эти двое, и его собственные гости за обедом, и Вилли почувствовал себя совершенно раздавленным.
После обеда, когда Вилли, Джанет, Теренс Роули и Александр ждали у ресторана свои машины, Роули, как всегда, тактично предложил удалиться.
— Вилли, здесь два-три парня из прессы, я им сказал, что могу выпить с ними…
Это давало Вилли право выбора — предоставить мисс Деррингер возможность самой добираться до дома или поручить это Роули. Вилли взглянул на Александра, соображая, может ли он выиграть хоть одно очко в этот вечер. Но Александр сказал:
— Я был бы рад проводить мисс Деррингер домой, если м-р Роули мне позволит. — Роули испуганно посмотрел на Вилли. Каждый знал, что это значит. — Мне кажется, мы не должны отрывать м-ра Роули от работы, — добавил Александр. — Так, Вилли?
— Он может проводить мисс Деррингер и вернуться. Я уверен, что мальчики из прессы еще будут здесь, — сказал Вилли.
— А зачем его заставлять делать то, что трудно? — мягко сказал Александр.
— Ему это не трудно, — ответил Вилли, — ему за это платят.
— За что ему платят? — невинно спросил Александр.
— За установление хороших отношений с прессой, — коротко ответил Вилли.
— О, я понимаю. Но мне вовсе не трудно проводить мисс Деррингер домой.
— Это не мое дело, — сказал Вилли, — но я не признаю такой вежливости. — Он пытался сдержать гнев.
— Я уверен, что на этот раз мисс Деррингер простит Роули, — сказал Александр.
— Не беспокойтесь обо мне, — сказала Джанет, — если это не по пути м-ру Сондорфу.
— Вовсе нет.
Подъехали два автомобиля, Вилли и Александра, и каждый шофер держал дверцу открытой.
— Делайте что хотите, — сказал Вилли, садясь в машину.
Александр показал Джанет на свой автомобиль с чуть преувеличенной галантностью, и Джанет, силясь удержать смех, села в него.
Была мягкая зимняя ночь, вызывавшая у Александра умиление и удивительное ощущение силы, держащей его и Джанет в рамках учтивости. Он открыл окно и наслаждался прохладным дуновением ветерка. Пейзаж был приятным, настраивавшим на дружелюбие, а горы казались близкими и доступными. Он повернулся к девушке. В ней было что-то очень привлекательное. Ему хотелось немного поделиться с ней своим могуществом. Или дать ей возможность чуть-чуть использовать его могущество и покровительство. Это было похоже, будто он находится в морозной пустыне, и у него есть одна упряжка лаек, и он встретил одинокую прекрасную девушку, которую нужно обязательно доставить в "Трейдинг Пост" к полуночи, и он это сделал, располагая всего одной упряжкой лаек.
— Почему вы связались с Вилли? — спросил Александр.
— Вы никогда не звали меня, — сказала она, деликатно напоминая ему, — и мой агент подсказал мне, что мужчины, которые давали вам пробные снимки, не заслуживают доверия.
Александр рассмеялся.
— Тогда у меня голова была забита кучей вещей, но я наверняка звонил вам, во всяком случае вашему агенту, связанному со студией, и он ответил, что вы уже заключили контракт с Вилли.
— Вы хотите дать мне контракт?
— Да. Разве Льюис Шолт не говорил вам?
— Нет.
— Ваша проба была удачной.
— Да? Это действительно так?
— Если хотите посмотреть, я буду рад это устроить.
— Мне бы хотелось.
В ее движениях и речи, и способе мыслить был какой-то подспудный, почти скрытый ритм, тайный метр свободного стиха, было что-то едва уловимое, и то случайно. И была легкая печаль, похожая на тень памяти, которая лежала на ее лице, даже когда она не была несчастной, но придавала задумчивость выражению лица.
— Почему вы подписали контракт с Вилли? — допытывался Александр, и понял, что его голос звучит жестче, чем он хотел.
— Почему? Вы имеете в виду, почему я с Вилли?
— Да.
— Я догадываюсь… — Она попыталась уйти от ответа, и ее лоб тревожно наморщился. — Я хотела, чтобы было какое-то существо, на которое я могу положиться… Вы знаете, что я имею в виду… У меня никогда не было такой уверенности, я не доверяла своему собственному суждению. — Она засмеялась. — Мне всегда нужен был кто-то, кто сказал бы мне, что я права, чтобы я почувствовала себя уверенной. Так было и в школе. Я никогда не считалась хорошей ученицей, хотя часто предчувствовала, что знаю правильный ответ, я все равно не была уверена настолько, чтобы поднять руку и сказать: "Я знаю, знаю!" — Она снова засмеялась. — Ну, я и вообразила, что Вилли должен быть именно такой опорой, потому что он всегда был уверен во всем, не так ли?
— Я хочу… я хочу, — сказал Александр, — сделать этот запрос прежде, чем вы подпишете контракт. Вилли собирается сделать что-нибудь для вас?
— О, да. Он говорит, что собирается сделать меня кинозвездой.
— Не думаю, что я могу вам это пообещать, — сказал Александр. — Я могу только пообещать попробовать вас в нескольких небольших ролях.
— Вы не должны беспокоиться обо мне, — сказала она, смеясь, увидев такую озабоченность на его лице.
— Я сделаю попытку. Я вам что-нибудь предложу. Один режиссер, который видел вашу пробу, сказал, что у вас есть способность привлекать к себе людей.
— Не волнуйтесь, я могу за себя постоять.
— И в отношениях с Вилли?
— Вы собираетесь подписывать с ним контракт? — спросила Джанет.
— Может быть, если он примет мои условия. Но и я могу за себя постоять. Почему вы смеетесь?
— Потому, что вы сказали это так твердо, а вид у вас такой нежный, будто вы безответный, как овечка.
— Это обманчиво.
— Знаю. Я слушала вас сегодня вечером, и я слышала рассказы о вас.
— Серьезно, что же мы будем с вами делать? Дадите ли вы, наконец, моим адвокатам взглянуть на ваш контракт? Я не доверяю Льюису Шолту. И пожалуйста, считайте меня человеком, к которому вы всегда можете обратиться. Вам нужно… немножко…
— Да, м-р Сондорф? — игриво сказала она.
— Вам нужно немножко защиты.
— А вы защитник, м-р Сондорф?
— Не знаю. А вы хотели бы, чтобы я им был?
— Пока я не знаю, какого рода это предложение.
Они оба рассмеялись. Александр чувствовал за нее ответственность, как гувернантка, которая следит, всегда ли она хорошо чистит зубы, не курит ли регулярно, и контролирует — не много ли она пьет и осторожно ли водит машину. "Это очень забавно", — подумал он.
— Где вы живете?
Интуиция ей подсказала, что он решительно хочет переломить свое отношение к ней.
— В отеле "Мекка".
— Вы живете в отеле?
— Да, я люблю гостиничную жизнь. В действительности "Мекка" это скорее отель-квартиры, там есть горничные, которые убирают комнаты, к тому же я никогда не умела хорошо готовить.