— Понимаешь, я не уверен, что наше просвещенное человечество обрадуется появлению своих дальних родственников из какой-то там вселенской губернии. Ладно, если еще погостят недолго, а тут надо их еще вырастить, воспитать, земельку выделить, а вдруг окажется, что эти телепаты иноземные нас в полон возьмут! Поди знай, что у них на уме, а нас-то они насквозь видят! Так, если серьезно, то хана им! Не дадут им из пробирок вылезти, замордуют опытами и сгинет целая человеческая раса к чертям собачьим! А я этого не хочу! Сам уже наполовину инопланетянином стал! Нет таким как я, жизни на Земле: либо в психушке, либо на необитаемом острове! Это в лучшем случае. Так что, я ужом буду вертеться, но постараюсь изменить судьбу. Ты как? Со мной?
Наташа побледневшая и притихшая, сползла с кресла и на коленках подобралась ко мне. Запрокинув заплаканное лицо и глядя в упор, она тихо прошелестела:
— Ты же знаешь, я без тебя никуда…
Мы вновь вернулись на орбиту многострадальной планеты. На ней, конечно, все образуется со временем, а вот с ее бывшими обитателями дело было хуже. Жилые фрагменты гигантского колеса орбитального мегаполиса зияли рванными пробоинами. Видимо захватчики всерьез взялись за лакомую добычу. Еще бы! Кто откажется от чужих научных, технических достижений, намного превосходящих твои собственные. За примером далеко ходить не надо, сам же не без греха, поспособствовал родным землянам, притащив в башню целую ораву потрошителей.
Земляне даже все свои распри отложили на потом, забавляясь новой игрушкой. Так и тут, целая пиратская флотилия зависла на подступах к мегаполису. Пока активных боевых действий не наблюдалось. Мимо наших полуприкрытых заслонками окон шмыгнула тень причалившего ракетного катера. Видимо противник разбил все транспортные магистрали. Дробный топот в шлюзовой камере возвестил о нашествии местной мелюзги.
В катере нас бережно пристегнули словно важный груз. Впрочем, мы таковым и являлись: опыта перемещаться в невесомости у нас никакого, поэтому, просто не мешали нашим сопровождающим перемещать нас в пространстве и устраивать в катере. Рулевой лихо заложил крутой вираж, промчал нас вдоль зияющего брешами циклопического колеса и причалил к знакомой площадке. Здесь вроде все уцелело. Мы оказались вновь в знакомом зале, только теперь, были усажены в удобные кресла. Стена напротив прояснилась, и аудиенция началась. Старец, опутанный проводами и шлангами, внимательно вглядывался в меня, и я не отводил глаз, скоро почувствовав необыкновенную ясность в собственной голове. Волна за волной накатывали воспоминания до того четкие и ясные, что казались осязаемыми и я, рефлекторно, стал реагировать, подергивая то руками, то ногами. Вся моя непутевая жизнь пронеслась в сознании как бездарно снятый сериал на перемотке, вот уже замелькали события последних дней и, наконец, сеанс прервался. Есть такое расхожее выражение: «выжатый как лимон», так вот, я был как выжатый насухо лимон!
Наташа заботливо хлопотала, обтирая мое вспотевшее лицо мокрым платком и прикладывая к затылку холодный металл фляжки. Старец, тем временем, закрыв глаза то ли медитировал, то ли совещался с супермозгом, висевшим над ним золотистыми гроздьями. Неспроста же над его головой мерцал этот нимб, как пить дать -сходка крутых мозгов! Наконец он открыл глаза и в моей голове закрутилось другое кино. Вот местная малышня уходит через портал унося с собой посильный груз, на поверхности планеты вспухают взрывы уничтожающие приемные башни, гигантское колесо распадается на секции, которые, устремляясь вниз сгорают в атмосфере, весь оставшийся боевой флот таранит вражескую группировку… Все ясно — никаких следов когда-то могущественного клана не останется. Безлюдная планета будет кружить по своей орбите и долгими веками будет зализывать раны, нанесенные ей прежними обитателями.
— А ребят не жалко? — непроизвольно высказал я вслух, резанувшую сознание мысль. Старец шевельнулся на своем ложе и сметая с себя бесчисленные провода и трубочки встал во весь свой немаленький рост. Откуда-то сверху опустился мерцающий голубыми переливами столб света, в центре которого медленно вращалось объемное изображение мегаполиса. Просунув обе руки в эту проекцию, старец легкими прикосновениями стал манипулировать изображением увеличивая фрагменты до стереоскопического эффекта. Это было удручающее зрелище. Усиленное к тому же ужасающими подробностями. Мегаполиса больше не было. Оставался только скелет, все живое было практически уничтожено. Разбитые, заледеневшие оранжереи; покрытые язвами оплавленных пробоин стены жилых и производственных помещений и всюду мертвые тела, разлетевшиеся вещи, осколки конструкций и предметов. Все это хороводом крутилось по орбите наполняя наши души леденящим ужасом. Бедная Наташа, сжавшись в комочек примостилась в моем кресле и вовсю хлюпала носом уткнувшись мне в грудь. Я продолжал мужественно смотреть и продолжая снимать, понимая, что присутствую при прощании последнего представителя некогда могучего клана со мной. И этот показ неспроста, это послание нам — людям. Предостережение, наказ или просто констатация факта — не знаю. Вот была некая высокоразвитая цивилизация: была, жила, да и вышла вся! Вот этот восставший со смертного ложа старец уничтожит последние ее остатки, да еще поведет за собой уцелевшие боевые корабли на гибельный таран противника. Это, конечно, достойно уважения, но невыносимо печально от того, что неотвратимо.