– Уж не хочешь ли ты сказать, что вся православная Россия с середины семнадцатого века поклоняется рогатому? – усмехался император. – Тогда наша держава давно погибла бы. Важно не то, в какой храм ты пришел, а зачем. Если ты пришел к Богу с чистыми помыслами и чувством раскаяния, то в каком бы храме ни молился, Бог услышит тебя. Ибо если человек – праведник, то и молитва его становится праведной, на какой бы литургии она не была провозглашена.
Федор Кузьмич придерживался своего мнения, однако с государем не спорил…
Во время молитвы в часовню заглянули два чернеца и епископ Фотий – настала пора совершать утреннюю молитву. Так вечернее правило у Федора Кузьмича плавно перетекло в утреннее, но он не стал сетовать. Может быть, Господь действительно управляет поступками Государя?
Несмотря на конец лета, рассвет наступил рано, и выглянувшее из-за горизонта светило бросило несколько веселых лучиков на разноцветные оконные стекла. Утреннее правило закончилось. Камергер послал нарочных к великим князьям Константину и Николаю, чтобы те не опоздали на литургию в Александро-Невскую лавру. Благо, Константин недавно прибыл из любезной ему Варшавы и собирался какое-то время задержаться в Петербурге.
К моменту богослужения царская семья была почти вся в сборе. Не хватало лишь супруги императора Елизаветы Алексеевны. Царицей эту даму никто никогда не называл. Так звали мать Александра Марию Федоровну, которая до сих пор помогала сыну необходимыми женскими советами, а иной раз настаивала на вынесении некоторых политических вопросов в Сенат или даже в Государственный совет.
Царица некоторое время холодно относилась к своему сыну, который добился власти только через гибель отца. Но видя, как тот часто кается священнослужителям, ибо чувствует за собой косвенную вину в смерти родителя, Мария Федоровна сменила гнев на милость и многое прощала сыну. Она не обращала внимания даже на тот факт, что император часто посещает храмы отнюдь не православных конфессий, ибо понимала, что ее сын воспринимает Бога как Единого Творца и для него не имеет значения, где молиться. Тем не менее на двунадесятые праздники и на Пасхалию царь неизменно бывал в лавре Александра Невского.
На этот раз праздника никакого не было, только через несколько дней должен был наступить Индикт[21]. Митрополит Серафим вел литургию как обычно, но по исполнении евхаристии призвал братьев императора к амвону, где перед ними на аналое лежало Евангелие.
Оба великих князя, положив правую руку на священную книгу, обещали исполнить завет, данный императором Александром I, и закрепили духовный союз претендентов на престол. Именно о таком союзе до сих пор беспокоился государь. Мария Федоровна тоже разделяла мнение царствующего сына: наследником царского престола должен был стать не бесхарактерный и добрый Константин, а его жесткий и принципиальный брат Николай.
После литургии митрополит Серафим пригласил царское семейство в трапезную залу, дабы откушать и отметить закрепленный союз.
Александр, улучив минутку, отвел владыку Серафима в сторону и прошептал:
– Ваше святейшество, извольте на Индикт устроить мне панихиду с первыми петухами. Только не надо светло-торжественного облачения.
– Господь с вами, Ваше Величество, – принялся креститься митрополит. – Что вы такое говорите?! По живому царю – отпевание?!
– Je vous le dis tout cru[22]. Я по отъезде куда-либо обыкновенно приношу молитву в Казанском соборе. Так ведь? Но предстоящее путешествие мое не похоже на прежние, – возразил император. – Я отъезжаю в Таганрог. Это будет не простая поездка, уверяю. Поэтому и велю исполнить, что просил. К тому же здесь почивают мои малолетние дочери. Да будет мой путь под кровом этих ангелов. И на прощание хочу перемолвиться со старцем Алексием. Надеюсь, он не ушел в затвор?
– Никак нет, Ваше Величество, – склонился перед ним митрополит. – Давеча схимник Алексий сам вас поминал.
– Вот и ладно, – удовлетворенно кивнул Государь. – Значит, произойдет то, что я предчувствую и жду с нетерпением…
Несколько дней, по виду таких же размеренных и чинных, как остальные дни надвигающейся осени, прокатились быстро. Только митрополит Серафим не находил себе покоя. Шутка ли? По живому царю совершать отпевание! Что это вздумалось императору прощаться с миром, хотя едет только в Таганрог, а не на поле битвы?
21
Индикт – праздник церковного Новолетия, установлен Святыми Отцами I Вселенского собора.