– Разделение грядет единого Государства Российского, – подтвердил опасения императора старец Серафим. – А когда земля Русская разделится и одна сторона останется с бунтовщиками, другая же станет за государя и целость России, вот тогда боголюбие народа, усердие его по Богу и ко времени. Да только не сразу решится народ землю свою отстаивать.
– Как скоро грядет сие непотребство? – нахмурился император. – И что делать мне для того, чтобы нечисть не испоганила землю Русскую?
– Слишком поздно ты, Государь, спохватился! – сказал как отрезал Серафим Саровский. – Если ты оставишь престол, то после того сразу поднимется смута. Молитвою можно спасти землю Русскую, и нечестивцы не сумеют одурачить народ. Только предательства и соблазнов не избежать. Помни лишь: Богородица хранит державу твою под покровом, и Господь даст полную победу поднявшим оружие за Него, за Церковь и за благо нераздельности земли Русской. Но не столько и тут крови прольется, сколько тогда, когда правая, за Государя ставшая, сторона получит победу, переловит всех изменников и предаст их в руки Правосудия… И вот тут-то еще более прежнего крови прольется, но эта кровь уже будет последняя, очистительная…
– Неужели никак нельзя без крови? – поднял удивленные брови монарх. – Неужели Господь наш допустит новое кровавое дело на земле Русской?
– Когда придет царь-победитель, – пояснил старец, – казнь эта будет по Правосудию Божьему и земле без этой крови очиститься невозможно, ибо кто понуждает людей проливать кровь, тот должен излить свою… После того Господь благословит люди своя миром и превознесет рог помазанника Своего Давида раба Своего Мужа по сердцу Своему благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича. Его же утвердила и паче утвердит святая десница Господа нашего над землею Русскою.
– Так что же получается? – не понял Александр. – Выходит, смута коснется брата моего. Но почему ты, святой отец, называешь его Давидом?
– Потому что он будет последним помазанником Божьим. Как говорил Давид: «Сынове Сиони возрадуются о Царе своем»[33]. Богоспасаемый царствующий град Московию Сионом вторым нарещи надобно, егда благодать Божия от ветхозаветного перенешися Сиона, воссия на нем Христианским православием. И зде-то сынове Сиони христиано-российские чада радуются о царе своем.
– Я понимаю теперь… – задумчиво заключил император. – Все обетования, данные Богом Давиду, напрямую касаются русских самодержцев, поскольку именно русский император был до сих пор удерживающим тайну беззакония.
– Истину глаголешь, – согласился старец. – Ежели решился престол оставить, то зде жду, послушником будешь, ибо, как сказал о нас пророк: «Что же унывать нам, ваше Боголюбие, аще Бог за ны, так кто на ны? – разумейте языцы и покоряйтеся, яко с нами Бог, могущие покоряйтесь, яко с нами Бог и аще паки возможете, паки побежденнии будете, яко с нами Бог, так то ваше Боголюбие, с нами Бог и унывать нам нет никакой дороги».
Воистину, не ожидал Государь такой откровенности от Серафима Саровского, только пророк знал, что говорить, ибо за державу Российскую у него тоже душа болела.
Государь допил свой чай, поставил чашку на стол и начал откланиваться. Старец благословил его на дорогу и вручил лестовку[34] со словами:
– Негоже императору в разных церквах истину искать. Сия лестовка – перст Божий и посох в дороге. Сделай же, Государь, так, как я тебе говорил…
Старец Алексий долго молчал, осмысливая этот рассказ. Император же сидел на краешке деревянных нар, как гимназист первого класса, и боялся пошевелиться. Наконец схимник поднял глаза на Государя, и тот увидел в глазах чернеца слезы.
– Отец мой… – первым стремлением Александра было утешить чем можно святого монаха, который даже заплакал, услышав исповедь царя.
– Ах, оставь, чадо, оставь! – махнул рукой схимник. – Господь дал мне сей час прозреть, ради чего ты покидаешь престол, Государь. Я человек старый и много видел на свете, благоволи выслушать слова мои: до великой чумы в Москве нравы были чище, народ набожнее. После чумы нравы испортились, будто русский народ поразила беда неминучая, противу которой московская чума – плачь младенца. В 1812 году наступило время исправления набожности, токмо по окончании войны с французом нравы еще более испортились. Ты – Государь наш, и должен до конца жизни бдеть над нравами, в каком бы чине тебе ни пришлось возносить молитвы. Ты – сын Православной церкви и должон любить и охранять ее. Так хочет Господь Бог наш!
34
Лестовка (