Как геополитическая реальность «Запад» возник совсем недавно. До Второй мировой войны конфликты между государствами, ныне называемыми «западными», были более частыми и интенсивными, чем конфликты между последними и обитателями других частей света. В то же время вовлеченность в эти конфликты наделила западных соседей Московии определенной общностью исторического опыта (Ренессанс, Реформация, научная революция), которая едва ли распространялась на царей и их подданных. Желание компенсировать этот недостаток и сохранить суверенитет в условиях все более обостряющейся международной конкуренции заставляло московских правителей имитировать «немецкие» и «латинские» технологии и культурные практики[3]. Хотя эти заимствования почти всегда касались дипломатии и войны, их общественный резонанс распространялся за пределы сферы государственного управления. В царствование Петра I разрозненные действия в этом направлении превращаются в последовательную политику вестернизации, которую разделяют различные группы российских элит, несмотря на постоянно продолжающуюся внутриэлитную борьбу.
Наглядную иллюстрацию процесса вестернизации элит представляет собой биография российского дипломата и государственного деятеля Петра Андреевича Толстого, чье имя будет неоднократно фигурировать на страницах этой книги. Будучи представителем верхушки среднего служилого класса, Толстой долгое время довольствовался достаточно заурядной карьерой в традиционной московской иерархии. В возрасте пятидесяти двух лет Петр I отправил Толстого наряду с десятками других представителей дворянства изучать морское дело в Венецию и Голландию. В ходе двухлетнего путешествия по Южной Европе Толстой, по словам его биографа Макса Окенфуса, осуществил переход «от Московской провинциальности к европейскому космополитизму», не потеряв при этом связи с православной традицией[4]. Помимо усердного, хотя и не очень успешного изучения морского дела, Толстой освоил итальянский, приобрел понимание европейской политики и начал вести дневник. По словам Окенфуса, он также «приобрел привычку рассуждать логически» и «выработал новое отношение к богатству и времени»[5]. Благодаря этим навыкам и качествам Толстой внес существенный вклад в петровские реформы, занимая ряд важных постов в Коллегии иностранных дел и в гражданской администрации, и превратился к моменту смерти Петра I в крупнейшего российского государственного деятеля. Последующая история рода Толстых демонстрирует важность контактов с европейской культурой в эволюции российского общества. Многочисленные потомки Петра Андреевича включали поэта Алексея Константиновича Толстого, художника и скульптора Федора Петровича Толстого, министра народного просвещения Дмитрия Андреевича Толстого и, конечно же, великого писателя Льва Николаевича Толстого[6].
На протяжении всего раннемодерного периода подданные российских царей осознавали гетерогенность того культурно-политического феномена, который мы теперь называем «Западом». Для русского языка XVIII века характерно употребление слова «Европа» во множественном числе («в Европах»), несмотря на то что завершение религиозных войн сделало традиционное для московского периода различие между «немцами» (протестантами) и «латинянами» (католиками) менее актуальным. Это словоупотребление свидетельствовало как о том, что представители российской элиты осознавали свое культурное отличие от западных соседей, так и о том, что взоры русских были обращены на запад. В результате «Запад» отразился в качестве некого единства во взоре подражающего наблюдателя задолго до того, как превратился в геополитическую реальность. Разумеется, русские были не единственной нацией, позиционировавшей себя подобным образом. В эту же категорию можно отнести Турцию и Японию. Однако подданные царя в своей попытке стать частью «Европы» пошли дальше, чем османские правители в XIX веке или последователи Ататюрка в XX, а западные влияния в русской культуре гораздо более очевидны, чем в японской[7].
3
О восприятии западных соседей в допетровский период см.:
4
5
7
См. сравнительный анализ позиционирования России, Турции и Японии по отношению к Западу: