Помимо выявления роли русско-турецких войн в культурной истории России, данная книга предлагает новый подход к феномену ориентализма в целом. Отношения России и Османской империи в XVIII и первой половине XIX века включали аналоги раннемодерных великих посольств Габсбургской монархии в Константинополь и позднейших французских и английских описаний путешествий на Восток[30]. В то же время контакты России и Османской Турции характеризовались временной компрессией форм взаимодействия, которые в отношениях между западными державами и Османским государством имели место в разные исторические эпохи. Так, например, войны между Османами и Габсбургами практически завершились к моменту, когда Моцарт создавал «Похищение из Сераля». Напротив, в контексте отношений России и Османской империи «турецкие кампании» совпадали по времени с модой на «туретчину» и восточные путешествия.
В этом контексте дневники и мемуары участников русско-турецких войн, рассказы пленных и дипломатическая переписка сыграли роль медиумов, в которых жестокости военного конфликта обрели символическое выражение в репрезентациях исторического соперника. Анализ этой литературы, предпринятый в данной работе, проливает свет на то, каким образом евразийская империя-противник была ориентализирована, то есть представлена в качестве Востока. Данный процесс оставался в большинстве случаев за пределами внимания прежних исследователей ориенталистского дискурса. Таким образом, эта книга представляет собой вклад в историографию воображаемых географий, получившую развитие после критического прочтения работы Саида[31]. Настоящая работа приглашает исследователей, работающих в этом направлении, поразмыслить о том, как образы отдельных империй превращаются в репрезентации исторических регионов. В ней реконструируются обстоятельства, способствовавшие превращению описаний Османской империи в российские варианты дискурсов о Востоке и Балканах.
Исследования России как империи составляют второй важный круг исторической литературы, в диалоге с которой написана данная книга. С начала 1990-х годов было опубликовано несколько значимых обзорных работ, рассматривавших многонациональный состав имперской России и проводивших сравнения между нею и другими империями XIX столетия[32]. Основываясь на этих базовых нарративах, историки отдельных российских окраин далеко продвинулись в понимании и описании евразийской политической и административной географии России, а также механизмов взаимодействия имперского центра и региональных элит[33]. Их работы показали, что за однотонным красным или зеленым цветом, которым российские территории обычно обозначаются на карте, скрывалось гетерогенное политическое пространство, определяемое «отношениями доминирования одной этнической или общественной группы или территориального образования над другими этническими, территориальными или общественными группами»[34].
Исследователи имперского измерения российской истории до сих пор концентрировались на проблематике взаимодействия между имперским центром и элитами, с одной стороны, и населением окраин, с другой. Взаимодействие же России и других континентальных империй зачастую оставалось уделом специалистов по истории международных отношений, войн и геополитики[35]. Настоящая работа стремится инкорпорировать эти предметы в «новую историю империй». Она основывается на недавних исследованиях культурной истории дипломатии и войны и демонстрирует, что отношения с Османской империей были ключевым аспектом имперского опыта России в XVIII и XIX веках[36]. Переговоры и сражения с османами составляли контекст культурной вестернизации российских элит, а затем и формирования русских национальных традиций в дипломатии и военном искусстве.
До сих пор дипломатия и войны не пользовались популярностью среди исследователей, специализирующихся по новой истории империй. Обе эти сферы деятельности обычно рассматриваются как атрибуты модерного государства, которое чаще отождествляется с государством-нацией, чем с империей. Действительно, дипломатия и войны послужили основой статизма как одной из разновидностей политического реализма в теории международных отношений. Статизм рассматривает суверенные государства как монолитные блоки, взаимодействующие друг с другом подобно бильярдным шарам[37]. Недавние попытки теоретически осмыслить имперское взаимодействие привели видных представителей новой истории империй к отказу от подобного понимания государства. Вместо этого они подчеркивают важность для межимперских отношений многочисленных трансграничных взаимосвязей, а также наличие множества центральных и региональных игроков[38]. Настоящая работа также ставит под сомнение государственно-центричный подход в международных отношениях, но делает это не столько сомневаясь в монолитности «бильярдных шаров», сколько ставя под вопрос существование «бильярдного стола».
вернутьсяО раннемодерном западноевропейском восприятии Османской империи см.: Rouillard С. The Turk in French History, Thought and Literature, 1520–1660. Paris: Boivin, 1938; Schwoebel R. The Shadow of the Crescent: The Renaissance Image of the Turk (1453–1517). New York: St. Martin’s Press, 1967; Bohnstedt J. The Infidel Scourge of God: The Turkish Menace as Seen by German Pamphleteers of the Reformation Era. Philadelphia, PA: The American Philosophical Society, 1968; Shaw E., Heywood C.J. English and Continental Views of the Ottoman Empire, 1500–1800. Los Angeles: University of California, William Andrews Clark Memorial Library, 1972; Beck B. From the Rising of the Sun. English Images of the Ottoman Empire to 1715. New York: Peter Lang, 1987; Desmet-Grégoire H. Le Divan Magique: La France et l’Òrient Turc au XVIIIeme siècle. Paris: L’Hartmann, 1994; MacLean G. The Rise of Oriental Traveclass="underline" English Visitors to the Ottoman Empire, 1580–1720. London: Palgrave Macmillan, 2006; Laidlaw C. The British and the Levant: Trade and Perceptions of the Ottoman Empire in the Eighteenth Century. London: I.B. Tauris, 2010; Fichtner P. Terror and Toleration: The Habsburg Empire Confronts Islam. New York: Reaktion Books, 2006. Хотя некоторые из этих работ концентрировались на Османской империи, они вносили вклад и в рассмотрение более широкой темы западного восприятия ислама и исламского мира, которому также были посвящены исследования: Southern R.W. Western Views of Islam in the Middle Ages. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1962; Daniel N. Islam and the West: The Making of an Image. Edinburgh, UK: Edinburgh University Press, 1962; Chew S. The Crescent and the Rose: Islam and England during the Renaissance. New York: Octagon Books, 1965.
вернутьсяWolff L. Inventing Eastern Europe; Todorova M. Imagining the Balkans. New York: Oxford University Press, 1997.
вернутьсяKappeler A. Russland als Vielvölkerreich: Enstehung, Geschichte, Zerfall. Munchen: C.H. Beck, 1992 (см. рус. пер.: Каппелер А. Россия – многонациональная империя: возникновение, история, распад. М., 1997); Hosking G. Russia, People and Empire, 1552–1917. London: HarperCollins Publishers, 1997; Lieven D. Empire: Russian Empire and Its Rivals. New Haven, CT: Yale University Press, 2001 (cм. рус. пер.: Ливен Д. Российская империя и ее враги с XVI века до наших дней. М.: Европа, 2007).
вернутьсяWeeks Th. Nation and State in Late Imperial Russia. Nationalism and Russification on the Western Frontier, 1863–1914. DeKalb, Northern Illinois University Press, 1996; Rodkiewicz W. Russian Nationality Policy in Western Provinces of the Empire (1863–1905).Lublin: Scientific Society of Lublin, 1998; Горизонтов Л.Е. Парадоксы имперской политики: поляки в России и русские в Польше. M.: Индрик, 1999; Миллер А.И. Украинский вопрос в политике властей и русском общественном мнении. СПб.: Алетейя, 2000; Западные окраины Российской империи / Ред. М.Д. Долбилов, А.И. Миллер. M.: Новое литературное обозрение, 2006; Сибирь в составе Российской империи / Ред. Л.М. Дамешек, А.В. Ремнев M.: Новое литературное обозрение, 2007; Северный Кавказ в составе Российской империи / Ред. В.О. Бобровников. M.: Новое литературное обозрение, 2007; Центральная Азия в составе Российской империи / Ред. С.Н. Абашин. M.: Новое литературное обозрение, 2008; Кушко А., Таки В. Бессарабия в составе Российской империи, 1812–1917. M.: Новое литературное обозрение, 2011.
вернутьсяFiner S. The History of Government from the Earliest Times. Oxford: Oxford University Press, 1997. Vol. 1. P. 8.
вернутьсяBobroff B. Roads to Glory: Late Imperial Russia and the Turkish Straits. London: I.B. Tauris, 2006; Davies B. Warfare, State and Society on the Black Sea Steppe, 1500–1700. London; New York: Routledge, 2007; Davies B. Empire and the Military Revolution: Russia’s Turkish Wars in the Eighteenth Century. London; New York: Continuum, 2011.
вернутьсяBell D. The First Total War: Napoleon’s Europe and the Birth of Warfare as We Know It. Houghton: Mifflin Co., 2007; Black J. A History of Modern Diplomacy. London: Reaktion Books, 2010.
вернутьсяНаиболее значимыми работами по теории международных отношений, написанными с позиций «реализма», являются: Carr E. The Twenty Years Crisis, 1919–1939: An Introduction to the Study of International Relations. London: Macmillan, 1946 [1939]; Morgenthau H. Politics Among Nations. New York, NY: Alfred A. Knopf, 1948; Aron R. Peace and War: A Theory of International Relations. London: Weidenfeld and Nicolson, 1966; Bull H. The Anarchical Society: A Study of Order in World Politics. New York, NY: Columbia University Press, 1977; Wright M. Power Politics. Harmondsworth, England: Penguin Books, 1986; Gilpin R. Global Political Economy – Understanding the International Economic Order. Princeton: Princeton University Press, 2001.
вернутьсяMiller А. Between Local and Inter-Imperiaclass="underline" Russian Imperial History in Search of Paradigm // Kritika: Explorations in Russian and Eurasian History. 2004. Vol. 5. No. 1. P. 7–26; Rieber A. The Comparative Ecology of Complex Frontiers // Imperial Rule / Eds. A. Miller, Al. Rieber. Budapest: Central European University Press, 2004. P. 177–208; Miller A. The Value and the Limits of a Comparative Approach to the History of Contiguous Empires on the European Periphery // Imperiology: From Empirical Knowledge to Discussing the Russian Empire / Ed. Kimitaka Matsuzato. Sapporo: Slavic Research Center, 2006. P. 11–24.