По сигналу царя Ямайна несколько юных наложников появилось перед ним. Юноши кланялись царю в пол при каждом шаге, и в руках у них были белые шелковые ткани. В эти ткани они завернули царя Ямайна после того, как сняли с него царские одежды и украшения, а вместо туфель надели на него мягкие тапочки, шитые золотом. В таком виде царь Ямайн поднялся с дивана и пошел к бассейну, кинув при этом требовательный взгляд на царевича Эшиа. Увидев, вероятно, растерянности и непонимание на его лице, он мотнул головой, и наложники, семеня, перебежали к другому дивану. Эшиа почувствовал, как чужие руки вцепились в его одежду и замотал головой.
— Я могу раздеться сам, — смущенно пробормотал он.
— Так надо, господин, так надо, — залепетали хором наложники, едва не вцепившись в его просторную рубашку.
— Позволь им, мой царевич, ведь если не выполнят они хорошо свою работу так, как им следует, царь Ямайн велит выпороть их плетью на потеху толпу, — прошелестел Лабар за его спиной.
Как слуга незаметно успел проскользнуть в бани — Эшиа не знал, но был ему сейчас благодарен. Он вспомнил стражников в толпе, и их копья, время от время упиравшиеся кому-нибудь в спину, и подумал, что тяжело быть слугою в царстве Ямайн. Глубоко вздохнув, он повиновался и позволил наложникам стащить с себя рубашку, и развязать кушак, а затем избавить себя от штанов и сапог. Взамен он получил белоснежную ткань, которой его замотали так, чтобы прикрыть самые стыдные места. На ноги ему надели мягкие туфли и повели к бассейну.
Так царевич Эшиа, наконец, оказался в прохладной воде, где уже с наслаждением расслаблялся царь Ямайн.
Наложники, разбежавшиеся было по углам, немедленно появились снова, неся в руках серебряные блюда с фруктами, сладостями и медовыми орехами, другие же несли кувшины с вином и кубки на широких подносах. Угощения они выставили на бортики бассейна, так, чтобы купающиеся могли легко дотянуться до них.
— Удобно устроено, да, царевич? — усмехнулся царь Ямайн, в два гребка оказываясь у бортика, на котором высились горы свежих фруктов. — Ты можешь расслаблять свое тело в воде, прячась от удушающей пустынной жары, и вместе с тем наслаждаться хорошей едой и вкусным питьем!
Эшиа прикусил язык и решил не задавать вопроса, который снова мог расстроить царя, а именно — откуда в достаточно засушливом Ямайне берется так много воды, чтобы наполнять ей бассейн, которым пользуются два человека. Правда, тут пришло ему на память, что бани пользуются успехом у всех слоев населения, но вряд ли кому-то позволят посещать их после визита царя. Банный день царя Ямайна, должно быть, был уникальным событием, и простой люд не имел права приближаться на иное расстояние, нежели то, с которого мог выражать свое почтение царю.
— Удобно, мой царь, — наконец отозвался он, поняв, что пауза, взятая им, неприлично затянулась. — Это и в самом деле приятно, когда так много воды, что можно даже плыть по ней, и повсюду фрукты, сладости и сладкие вина.
— А я гляжу, что ты умеешь плавать, мой царевич, — довольно сощурился царь Ямайн. — Редко доводилось мне видеть человека, если живет он не на берегу реки, которому даровано это умение.
Эшиа усмехнулся.
— Странные вещи говоришь ты, мой царь. Каждый человек в царстве Эшиа рождается с умением плавать. Это у нас в крови.
Тут царевич немного преувеличил то, как все было на самом деле, но цели своей добился: глаза царя Ямайна заинтересованно заблестели:
— Неужели так-таки и все?
— Истинно так, мой царь, — Эшиа подцепил гроздь винограда и прихватил зубами налитую солнцем ягоду. — Ведь известно тебе, что часть моей страны лежит на берегу моря. Многие люди находят себе работу в его водах. Кто-то ловит рыбу, а кто-то торгует на кораблях со странами, которые лежат далеко отсюда. Другая же часть страны затеряна в высоких горах, которые полны бурными, полнорыбными горными реками. И там тоже стоит хорошо плавать, иначе река закружит и унесет. Что-то еще удивляет тебя, мой царь?
— Для простого люда умение, быть может, и нужное, но ради чего оно царевичу?
— О, мудрейший Ямайн, ты, видимо, смеешься надо мной. Ведь царевич должен уметь все, и превосходить в этом умении любого простого человека. Мой дед учил меня ходить в море, выживать в пустыне, торговаться, охотиться, находить путь по звездам… Все это не было одной лишь его прихотью и желанием вырастить человека под стать себе, но было осознанной необходимостью царя.
— Твой дед, мой сердечный друг, был странным человеком, — улыбнулся Ямайн, — оттого твои рассказы не удивляют меня.
Эшиа рассмеялся и в несколько гребков пересек глубокий бассейн. Ему хотелось вина и дать работы застоявшимся мышцам. Прошло всего лишь несколько дней с той поры, как покинул он Белую пустыню, а уже начало ему казаться, что он слишком долго отдыхает и расслабляется, такова уж была его натура.
Царь Ямайн еще немного побеседовал с ним о том, как царевич находит убранство зала его бань и мозаики, а потом предложил покинуть бассейн и проследовать дальше.
— Ведь суть бань не в плавании в бассейнах, и даже не в услаждении себя прекрасной едой, — поднимаясь из бассейна по мраморной лестнице, наставительно сказал он.
Двое наложников встали на одно колено, помогая ему подняться.
— У меня найдется, чем еще удивить тебя, царевич Эшиа. Следуй за мной, и узнаешь новое о наслаждении.
Царевич Эшиа поднялся из бассейна следом за ним, отказавшись от чужой поддержки.
— Что ты намерен показать мне, царь?
— О, сокровище моих бань! Горячий воздух сотворит чудеса с твоим телом и душой! Прошу тебя проследовать сюда, мой драгоценный гость, ибо это величайшее из наслаждений: тамма!
Двое юношей отворили перед ними резные двери, и царевич оказался в помещении, со всех сторон украшенном мозаичными рисунками сверху донизу. По сторонам тянулись мраморные лавки, у дальней стены возвышались мраморные же столы, покрытые белой мягкой тканью, а по центру вздымался фонтан, полный ледяной воды. Наложники вошли в комнату следом за царем и его гостем, и двери в тот же момент захлопнулись за их спинами.
— Что такое тамма? — спросил царевич Эшиа.
Царь Ямайн опустился на мраморную скамью и жестом предложил царевичу последовать его примеру.
— Сейчас сам увидишь, царевич. Вернее — почувствуешь.
Царевич Эшиа боязливо оглядывался по сторонам. В таком помещении раньше ему бывать не доводилось. Один из наложников повернул незаметный рычаг, расположенный у дверей, и комнату почти тут же заволокло горячим паром. Пар был влажный и приятный, и Эшиа глубоко вдохнул его ртом, и выдохнул, и боязливость его постепенно уходила. Пар поступал откуда-то снизу, и царевич счел за лучшее забраться на скамью с ногами и устроиться так.
Воздух становился все горячее, и легкие капли пота уже выступили на теле царевича. Наложники черпали воду тонкостенными чашками и поливали скамьи, чтобы вода испарялась быстрее, и не было так горячо сидеть. Вскоре царевич Эшиа за волнами пара перестал различать лицо царя Ямайна.
Счет времени оставил его, и он с трудом понимал, сколько времени уже проводят они в этом месте. Чресла его охватила расслабленность, и вскоре он уже позволил себе вытянуться на лавке во весь рост, ибо длина ее позволяла. Он слушал тихое шипение, которым сопровождалась подача пара, и прикрыл глаза, наслаждаясь тем, как горячий влажный воздух, так не похожий на обжигающий сухой воздух сжигающей в жару пустыни, обволакивал его.
— Видишь, царевич? — как сквозь туман донесся до него голос царя Ямайна. — Тамма — это сокровище. Только с ее помощью и можно поддерживать в себе красоту и молодость.
Царевич Эшиа хотел возразить ему, что есть много способов поддерживать в себе молодость и красоту, но ему стало лень спорить. Сладкая истома охватила его, и ему не хотелось разговаривать, а хотелось лежать, растянувшись, на горячем мраморе и наслаждаться ощущениями, новыми для него.