Так что, судя по всему, маленький Ирод отнюдь не был идеальным ребенком и большую часть времени предпочитал проводить в играх или, как это предписывало греческое мировоззрение, в спортивных упражнениях и совершенствовании собственного тела.
При этом самым сложным и болезненным был для него вопрос: «Кто ты, Ирод?!»
Безусловно, ему хотелось считать себя евреем, но в глазах других евреев он был прежде всего обращенным идумеем. Однако и идумеи — те из них, кто пытался сохранить остатки национального самосознания, — уже не считали Ирода и его семью идумейской из-за слишком тесной близости с евреями.
Ему также нравились греки и греческая культура, по образу мышления и личной системе ценностей он был греком, но в то же время он не мог быть им по определению.
Возможно, все эти трудности с самоидентификацией в итоге и заложили основу паранойи, которой он страдал большую часть своей жизни. Впрочем, немало этому способствовала и сама жизнь при дворе Хасмонеев с ее вечными интригами и заговорами ближайших родственников друг против друга.
Ироду было пять лет, когда умерла царица Саломея Александра и встал вопрос о том, кто из ее сыновей должен наследовать трон — старший, Гиркан, или младший, Аристобул.
Для отца Ирода Антипатра это был вопрос жизни и смерти.
Глава вторая. ГРАЖДАНИН РИМА
Вот как разворачивались события в том знаменательном 67 году до н. э. в изложении Семена Марковича Дубнова:
«После смерти Саломеи царем должен был сделаться старший сын ее, Гиркан II. Но не успел еще Гиркан вступить во власть, как брат его Аристовул [Аристобул] двинулся с войском к Иерусалиму, чтобы силой отнять у него престол. У Иерихона встретились войска обоих братьев и произошла битва, в которой армия Гиркана потерпела поражение, так как значительная часть ее, увлеченная храбростью Аристовула, перешла к последнему. Испуганный Гиркан заперся в крепости при Иерусалимском храме. Он признал себя побежденным, когда Аристовул вступил в столицу. Братья заключили между собой мирный договор, по которому Гиркан отказался от царского звания, сохранив за собой (по-видимому) только сан первосвященника; Аристовул же был объявлен царем Иудеи под именем Аристовула II. Оба брата, в присутствии народа, подали друг другу руки и обнялись. Отречение от престола не было, впрочем, особенно тяжело для Гиркана, ибо он по природе любил тихую жизнь и был мало способен к управлению государством»[18].
Но если слабовольного Гиркана II такой поворот событий вполне устраивал, то он никак не мог устроить Антипатра. Во-первых, по той причине, что Аристобул II был противником партии эллинистов-ассимиляторов, к которой принадлежал Антипатр, и над эллинистами явственно нависла угроза гонений. Во-вторых, Антипатр не для того столько лет был ближайшим другом царевича, чтобы затем вдруг оказаться не у дел. Это отнюдь не означает, что он с самого начала искал дружбы с Гирканом из корыстных побуждений. Нет, тот, безусловно, был ему чисто по-человечески близок и дорог, но все же изначально это была дружба с дальним прицелом, и Антипатр просто не мог смириться с тем, что его планы в одночасье лопнули как мыльный пузырь.
Выход оставался только один: убедить Гиркана восстать против брата и вернуть себе престол. Антипатр попытался сыграть на честолюбии друга и пробудить в нем жажду власти, но, как выяснилось, у Гиркана, похоже, эти качества попросту отсутствовали, а стало быть, и будить было нечего. И тогда Антипатр решил пойти другим путем.
— Понимаешь ли ты, — сказал Антипатр Гиркану на очередной пирушке, — что, отказавшись от престола, ты подписал смертный приговор не только мне и многим своим друзьям, но и самому себе и своей семье? Ведь законное право на власть все равно принадлежит тебе. А значит, пока ты жив, Аристобул, одержимый болезненным властолюбием, будет видеть в тебе и твоих детях опасных претендентов на трон. Так что ему стоит в один из дней отдать приказ убить тебя со всеми домочадцами?
— Что за глупости! — возразил Гиркан. — Я мог бы опасаться покушения, если бы продолжал занимать трон. Но сейчас, когда я больше не царь и не претендую на корону, убивать меня не имеет смысла. Думаю, ты попросту не знаешь Аристобула — он отнюдь не кровожаден, и ему совсем не чужды братские чувства. Да и давай будем откровенны: он куда больше подходит для управления царством, чем я.
Разговор этот разочаровал Антипатра, но он был отнюдь не из тех, кто с легкостью отказывается от поставленной цели. Вскоре после беседы с Гирканом Антипатр собрал на тайное совещание наиболее видных представителей партии эллинистов, так же как и он, оказавшихся в опале, и призвал приложить все усилия для свержения Аристобула и восстановления на троне безынициативного, а потому готового плясать под любую дудку Гиркана II.