В общем, можно утверждать, что с основной массой фарисеев у Ирода сложились вполне дружественные отношения. Однако идеологические противники его политики — «зилоты» среди фарисеев продолжали существовать, и после его смерти даже идейно возобладали. Примечательно, что это нашло отражение и в талмудической литературе. В ней Ирод характеризуется отрицательно как слуга дома Хасмонеев, убивший всех представителей этой династии, а его правление объявляется крайне жестоким. Однако наряду с этим всячески восхваляется построенный им Иерусалимский Храм. Более того, строительство Храма якобы даже искупает его грехи и преступления. Характерен в этом отношении приведённый в Талмуде диалог Ирода с оставленным им в живых, но ослеплённым по его приказу иудейским мудрецом Бава бен Бута. Ирод говорит мудрецу: «Это я, Ирод, говорю с тобою. И признаюсь: знай я, что иудейские учёные — люди столь строгой нравственности, я не казнил бы их. Ныне же чем я могу искупить преступление своё? На это Бава ответил так: «Заповедь — светильник, и закон — свет». Погасивший свет мира (казнью мудрых), пусть зажжёт свет мира (восстановлением Храма)»{187}.
Как это ни покажется странным, особые отношения у Ирода существовали с третьим движением среди иудеев — ессеями. Иосиф Флавий сообщает, что именно ессей Манаим (Менахем), который «вследствие своего праведного образа жизни пользовался общим уважением, тем более, что Господь Бог открыл ему знание будущего», предсказал, увидя направляющегося в школу мальчика Ирода, что тот будет царём Иудеи. На ответ изумленного Ирода, что он не принадлежит к знатному роду, Менахем улыбнулся, дружески похлопал его по спине и сказал: «И тем не менее, ты будешь царствовать и притом счастливо, ибо Предвечный так решил». Затем Менахем наставляет его, «чтобы он всегда любил справедливость и благочестие, равно как всегда был мягок со своими подданными». Иосиф добавляет, что, став царём, Ирод разыскал Менахема и спросил его, будет ли его царствование продолжаться 10 лет, на что Менахем ответил, что «и двадцать, и тридцать». Ирод был доволен таким ответом «обласкал старика и отпустил его и с тех пор в честь его относился всегда с уважением к ессеям» (ИД. Т. 2. С. 177–178). Последнее подтверждается и тем, что Ирод наряду с фарисеями освободил от принесения клятвы и всех ессеев.
Надо отметить, что в обширной коллекции рукописей Мертвого моря Кумранской общины, датируемых периодом до конца I века н.э. имя Ирода вообще не упоминается, а острая критика направлена только против последних царей Хасмонейской династии. Хотя культовый центр в Иерусалиме подвергается также общей критике за отступничество от истинной веры, всё же нет ничего направленного против здания Храма как такового. И ещё одно примечательное обстоятельство. Археологические исследования показали, что община ессеев в Кумране была долгое время в запустении ввиду разрушения её при землетрясении, вплоть до начала I века н.э., то есть практически всё правление самого Ирода. Вместе с тем Иосиф Флавий сообщает, что «у них нет ни одного города, однако повсюду имеются многочисленные общины». Как справедливо полагает Ричардсон{188}, это можно объяснить тем, что в царствование Ирода их положение было весьма благополучно, и у них не возникало стремления восстанавливать своё поселение в пустыне на берегу Мертвого моря.
Отношения Ирода с ессеями имеют особое значение, поскольку, по сообщению Иосифа Флавия они «высоко чтимы (у нас) за свой праведный образ жизни и за знание всего божественного». Но их дружественные отношения с царем подтверждают признание даже ими искренней приверженности Ирода иудейскому благочестию. Но, конечно, его иудаизм был скорее сродни иудаизму младшего современника Ирода Филона Александрийского, плодотворно сочетавшего учение Моисея с греческой философией.