В поле его зрения появился Одиссей, который, словно лев, прыгнул на Дамастора. Они оба исчезли из поля зрения Эперита. Где-то вдали слышались звуки схватки, а потом юноша почувствовал, что кинжал вынимают из его тела, где он застрял между ребер.
Эперит больше не был пригвожден к полу и довольно легко встал. Казалось, ему совсем не мешает рана, суставы не скрипят, как обычно, не стонут мышцы и кости. Он повернулся и увидел Одиссея и Дамастора. Пальцы царевича сжались на горле предателя, и сын Лаэрта всем своим весом давил на них. Изменник бил окровавленным обрубком по боку Одиссея, одновременно стараясь хватать ртом воздух. Но это было бесполезно. Однако он все равно отчаянно пытался сбросить напавшего на него Одиссея и начать снова дышать.
Казалось, что прошла вечность перед тем, как огромная рука прекратила дергаться, и еще больше — до того, как Одиссей убрал пальцы с горла Дамастора и встал. Только тогда он развернулся и принялся искать в темноте друга. Эперит хотел что-то ему сказать, привлечь внимание, но слова отказывались вылетать из горла. Затем царевич опустил взгляд на землю у ног Эперита, и крик боли сорвался с его губ.
Он быстро направился к центру помещения и упал на колени, вытянул руки и схватил что-то длинное и тяжелое, затянул себе на колени и склонил голову.
— Эперит! — произнес Одиссей, и молодой воин внезапно понял, что слова адресованы не ему, а тому, что лежит на полу.
Его охватил леденящий душу страх и дурное предчувствие. Снаружи, вроде бы где-то вдалеке, молодой воин услышал, как что-то приближается к храму, что-то ужасное летит на огромной скорости. Эперит почувствовал желание выбраться из храма и бежать. Но он не только не мог говорить, но и не сумел даже пошевелиться.
Юноша в отчаянии смотрел на тело в руках Одиссея. И когда он начал узнавать его, а правда словно обдала его холодом, молодой воин увидел, как Дамастор поднимается с пола за царевичем.
Но Эперит не чувствовал паники, никакой настоятельной необходимости привлечь к Дамастору внимание Одиссея. Как и он сам, фигура предателя представляла собой только безвредный призрак. Они были мертвы, а звук рассекаемого со свистом воздуха, напоминающего резкие порывы ветра, все приближался. Он был уже около самого входа в храм.
Глава 26
Призраки
Эперит посмотрел на вход. Мгновение там было пусто, призрачный лунный свет прорезал тьму храма и дразнил юношу последним глотком свободы. Он увидел серебристые скалы и ярко освещенные голые склоны снаружи, приятную, вызывающую отчаяние красоту мира, который теперь оказался для него потерян. А затем свет померк. Высокая фигура в черном одеянии, обладающая одновременно великолепными и ужасными чертами лица, заполнила дверной проем. Вначале вошедший посмотрел на Дамастора, потом перевел взгляд на Эперита.
Каждый солдат понимает, какая его ждет судьба. Эперит знал, что когда-нибудь острие копья пронзит его тело или лезвие меча рассечет его плоть. А может, стрела с бронзовым наконечником пронзит сердце. Затем тело в доспехах рухнет в пыль на поле брани, и душа останется без него. Вскоре появится Гермес, который поведет его в подземное царство — владения Гадеса. Там он выпьет забвение прошлого из реки Леты и забудет предыдущую жизнь, станет тенью, проведя остаток вечности в одиночестве, без удовольствий или радости.
Дамастор увидел Гермеса и съежился перед ним. Хотя он не мог говорить, тихий злобный стон вылетел из его эфемерных легких, и конечности призрака затряслись в ужасе. В то же самое время Эперита охватил не меньший страх. Короткая, но сладкая нежность жизни ушла, ее вырвало у него, едва успел все испробовать. Теперь его душа вечно будет жить в пустоте.
Гермес вошел и заполнил храм своим присутствием. Одиссей, который так и держал тело Эперита в руках, не видел его и не слышал полного ужаса бормотания призрака Дамастора, когда бог поманил душу изменника. Такие вещи не предназначались для глаз смертных.
Однако для Эперита они были неизбежными. Он увидел, как Дамастор падает на колени, молча плачет и просит его не забирать, но все же его неумолимо тянет к темной фигуре. Юноша наблюдал, как предатель волочит ноги, сопротивляясь каждому движению, пока через мгновение с его не затянуло под огромный плащ бога, и он полностью не исчез из вида. После этого Гермес обратил взгляд на Эперита, в приказном жесте бог вытянул руку вперед, в направлении молодого воина.