Если бы Агамемнон не отправился домой вчера, как только рассвело, чтобы приказать своему брату Менелаю готовиться, Тиндарей поставил бы перед ним вопрос ребром. Потеря любимой дочери была одной причиной беспокойства; удовлетворение самых сильных аппетитов в Греции — совсем другой. Спарта считалась богатым государством, но правитель не желал отдавать даже один медяк из своего богатства ради грандиозной стратегии Агамемнона. По этой причине он намеревался провести полную перепись всего имеющегося во дворце, от каждой головы скота и меры зерна до самого маленького глиняного кубка.
— Тиндарей, ты здесь? — спросил женский голос.
— Да, Леда, — ответил Тиндарей и повернулся, чтобы поприветствовать пришедшую жену.
С ней вместе пришла Елена. Они пересекли зал, чтобы присоединиться к царю. Леда была высокой, красиво одетой привлекательной женщиной. Длинные черные волосы ниспадали на ее плечи. Единственным свидетельством возраста, если не считать морщинки в уголках глаз, стали две густые седые пряди на висках. Она поцеловала мужа и взяла его огромные ладони тонкими пальчиками.
— Ты занят? — спросила она. — Мы с Еленой хотели бы побыть с тобой перед отходом ко сну.
Тиндарей покачал головой.
— Я буду рад вашему обществу, моя дорогая. — Потом он посмотрел на Елену. — Почему ты хмуришься, дочь?
— Я берегу улыбки для лучших мужчин Греции, — резко ответила она.
— Значит, ты все еще несчастлива, — вздохнул он. — Как ты можешь грустить, когда сюда собираются цари и царевичи из каждого города, чтобы засвидетельствовать тебе свое почтение?
Царь смотрел на дочь, стоявшую перед очагом. Как и обычно, она оделась в белое, а поскольку свет был за ней, то Тиндарей легко различал силуэт обнаженного тела сквозь тонкую ткань. Он покачал головой, раздумывая, что ни один мужчина не сможет перед ней устоять. Не исключено, что Агамемнон не учел этого в своем грандиозном плане, но Тиндарей понимал: как только жениха выберут, прольется кровь. А возможно, это случится и раньше. Здесь соберется столько гордых воинов! Неужели его зять действительно ожидает, что они сформируют союз под его руководством, когда каждый дурак понимает: эти люди через несколько дней будут готовы вцепиться друг другу в глотки?!
— Папа, ты собираешься выставлять меня, словно корову, выдаваемую в виде приза, перед сворой самодовольных придурков! И ожидаешь, что я буду радоваться этому?
Глаза девушки увлажнились от слез. Ей это легко удалось из-за раздражения, которое она испытывала в сложившейся ситуации. Потом Елена отвернулась от отчима.
Тиндарей был великим царем и сильным воином, поэтому знал, как справиться с большинством мужчин. Но о женщинах не представлял ничего. Хотя слухи ходили среди представителей всех сословий, проживавших во дворце, Тиндарей ни разу за все годы после рождения Елены и ее братьев-близнецов не задумался, что они могут быть не его детьми. Он обожал Елену и никогда не подозревал, что дочь считает его старым придурком, на самом деле его не любит и нисколько к нему не привязана.
— Иди ко мне, дочка, сядь рядом, — позвал он, опускаясь на большую деревянную скамью. — Ты сядешь рядом с нами, Леда?
Елена прошла к нему, сняла сандалии и устроилась у него на коленях. Огромному мужчине было легко держать девушку. Она уперлась длинными белыми ступнями в подлокотник и положила голову ему на плечо.
Девушка задумалась о Тесее, хвастливом афинянине, который выкрал ее еще девочкой и отвез в Аттику. Она помнила его мощное тело, которое находилось так близко от ее собственного, твердость его мускулов и запах его пота.
Как она тогда испугалась! Елена одновременно чувствовала и отвращение, и возбуждение. Хотя она боялась и знала, что братья будут ее искать, ей хотелось, чтобы ее не нашли, она желала познать любовь в объятиях Тесея. Но он показал себя героем и отверг ее, выяснив, что она еще не стала женщиной, причем отверг даже после того, как девочка наивно предложила себя ему. И в результате братья нашли ее в целости и сохранности, с нетронутой девственностью.