– А-а-а, рас-с-с-сукин сын! – во весь голос от избытка, от переполнявших меня кипящих в крови молодых сил весело проорал я. – Все пьянствуешь, каналья? А мне, старичку, между Питером и Москвой, как Женьке, значит, приходится мотаться?
– Какой Женьке? – видно, действительно спросонья не сообразил внучек.
– Не какой, а какому. Женьке Лукашину, который из «Иронии судьбы»!
– Ну ты, деда, и вспомнил… Еще «Волгу-Волгу» давай процитируй! – И в щеку мне ткнулись его холодные, сухие губы. – Рад тебя видеть!
– И я рад! А вы, я вижу, уже и повоевать успели? И даже удачно? – я указал глазами на крестик.
Димка поморщился, словно от зубной боли.
– Да, бля, повоевали… Пятьсот человек уложили по глупости… А если бы я не вмешался – потеряли бы еще тысячи полторы… Зато пленных взяли потом несколько тысяч да орудий чуть ли не полсотни. Вот за это мне вторая звезда на погон скатилась да «Владимира» четвертой степени дали! – выдал внучок и после небольшой паузы добавил, горько скривив губы: – В нашей жизни всегда есть место подвигу… Главное – надо быть от этого места подальше!
– Ну да… – кивнул я. – Мы же не смертники, мы просто работаем… Честно исполняем свой солдатский долг. Я ведь сто раз тебе, Димка, говорил: подвиг – это такое сверхусилие одного храброго, честного, порядочного человека, чтобы скомпенсировать тупость, лень, трусость или прямую подлость других.
– Ладно, потом за рюмкой все подробно расскажу, – совсем расстроился Димка. – А как у тебя дела? Что за панику ты устроил – меня аж с фронта сорвали, велели срочно в Москву возвращаться…
– Да как обычно, все хреново… Созывай оперативку!
– С Высочайшим присутствием? – пошутил внук.
– Непременно! Желаю наискорейше, всеподданейше припасть к стопам Его Императорского Величества и облобызать оные. Причем аж два раза!
– …Таким образом, мои юные друзья, можно считать достоверно установленным, что Фигурант не является руководителем какого-либо внутриполитического заговора, в связи с отсутствием в России такового… Посему, граждане, принимаю командирское решение – надо его исполнить! Есть у меня некоторые схемы. Прорабатывал я их раньше – так, для тренировки ума… Вот, например, ребятки, можно его…
И ВОТ ТУТ… Вот тут меня торкнуло… Нет, не так… ТОРКНУЛО!!!
Из, казалось бы, глубоко подавленных моей матрицированной личностью глубин психики реципиента вдруг вплыло, заполонило меня и вспыхнуло огненным шаром в груди, в моей груди… ЭТО… Нельзя! ЭТО… Грех… То есть не то чтобы никого убивать совсем нельзя… то есть, конечно, нельзя! Совсем. Потому как – заповедь «Не убий!». Но… в бою или, pardonnez-moi, на дуэли… сие, конечно, тоже великий грех, но грех простительный… Можно потом отмолить. Ну, епитимья там…
И, погрузившись в глубину своей натуры, я получил еще одну удивительную, но вполне разумную для человека этого прекраснодушного времени схемку: вернуться в Питер, подойти к Фигуранту на расстояние вытянутой руки и… отхлестать его по щекам белой перчаткой! А потом, как честный человек… ну, вы меня понимаете? К барьеру!
Это ежели МЕНЯ так торкнуло, то что же скажет любой из здешних офицеров на предложение поработать киллером? Да не получу ли я сам белой-то перчаткой-с?
М-да… ситуация… И что же мне сейчас делать-то? Ведь, судя по всему, мне транслируются, прямо в душу, имманентные моральные убеждения обыкновенного молодого русского офицера. А суть же их весьма проста, как соленый огурец: Убивать из-за угла БЕСЧЕСТНО!!! Вот так-то…
И что теперь делать?
Рассказывает Олег Таругин
(цесаревич Николай)
Третью неделю идут непрекращающиеся тренировки войск. После дорого обошедшегося нам августовского фиаско с героическим прорывом к Питеру я решил накопить больше сил и как можно лучше их вооружить и обучить. Кроме бронепоезда и бронеавтомобилей из Стальграда поступили полторы тысячи магазинок (и к ним – куча патронов!), сотня «Бердышей», три десятка станкачей и четыре новеньких артиллерийских орудия калибром сто пятьдесят миллиметров. Последние – почти точные копии отличной советской гаубицы Д-1, с которыми я и Димка свели близкое знакомство в светлой памяти Югославии. Для нынешних времен эти орудия – сущее вундерваффе! Ствол оснащен невиданным здесь двухкамерным дульным тормозом, затвор поршневого типа, гидравлический тормоз отката и гидропневматический накатник. Станины раздвижные, что тоже сейчас не делают. Причем они сварные, а не на заклепках. Диски колес стальные, кованые, шины из губчатой резины, оси подрессоренные. Транспортировать орудия полагается колесными тракторами, внешне напоминающими незабвенную «Беларусь». Парадный ход у них всего десять километров в час, но быстрее никак – даже новейшие Димкины автомобили не могли утащить артустановку весом в три с половиной тонны. К каждой из супергаубиц – по сотне сорокакилограммовых осколочно-фугасных снарядов. Жаль, конечно, что произведены эти орудия кустарным методом – изготовление деталей велось лучшими мастерами-станочниками только по чертежам, без изготовления лекал. Сборка и подгонка – вручную. Жаль в том смысле, что повторить сей подвиг – изготовление таких орудий – в Стальграде еще долго не смогут. Впрочем, Димыч клятвенно заверил, что если полевые испытания пройдут успешно, то массовое производство он сможет запустить уже года через полтора. Ну да бог с ним, массовым производством, для меня сейчас и одна эта батарея – козырной туз в рукаве, почище бронепоезда!