Тенака высвободил руку и встал.
— Теперь выслушай ты меня. Я пришел убить Цеску. Я не надеюсь после этого остаться в живых, и нет у меня ни времени, ни охоты брать на себя твои обязанности. Если хочешь, чтобы девушка благополучно добралась до Сузы, встань. Заставь себя встать.
Старик внезапно улыбнулся. Страх и тревога сошли с его лица.
— Ты хочешь убить Цеску? — прошептал он. — Я могу подсказать тебе лучший способ.
— Лучший? Какой?
— Ты можешь низложить его. Положить конец его царствованию.
— Я положу этому конец, убив его.
— Да — но тогда власть захватит какой-нибудь его военачальник. Я открою тебе тайну, которая разрушит его империю и освободит дренаев.
— Если это очередная история о волшебных мечах и чарах, не утруждай себя. Все это я уже слышал.
— Нет, не то. Но обещай, что проводишь Рению до Сузы.
— Я подумаю.
Огонь снова начал угасать, и Тенака, положив в очаг последние дрова, отправился поискать девушку. Она сидела в холодной кухне.
— Я не нуждаюсь в твоей помощи, — сказала она, не глядя на него.
— А я тебе еще ничего не предлагал.
— Пусть берут меня — мне все равно.
— Ты слишком молода, чтобы тебе было все равно. — Он стал перед ней на колени и приподнял ее за подбородок. — Я позабочусь о том, чтобы ты дошла до Сузы.
— Ты уверен, что он сумеет заплатить тебе сколько нужно?
— Судя по его словам, да.
— Ты не слишком нравишься мне, Тенака-Хан.
— В этом ты не одинока.
Тенака вернулся к старику, взглянул на него, рассмеялся и распахнул окно, впустив холод.
Перед ним в белом оцепенении простирался лес. Позади лежал мертвец.
Услышав его смех, Рения вошла в комнату. Рука Олена свесилась с постели, костлявые пальцы указывали в пол. Глаза его закрылись, и лицо было спокойным и умиротворенным.
Рения дотронулась до его щеки.
— Вот и конец твоему бегству, Олен. Конец страху. Да примет тебя твой Исток! — Рения покрыла его лицо одеялом. — Ты свободен от своего обещания, — обернулась она к Тенаке.
— Еще нет. — Он закрыл окно. — Олен сказал мне, что знает, как свергнуть Цеску. Известно ли тебе, в чем тут дело?
— Нет.
Она взяла свой плащ и внезапно почувствовала острую пустоту в сердце. Плащ выпал у нее из рук, и она уставилась на догорающий огонь, качая головой. Все стало каким-то нереальным. Зачем жить?
Незачем.
О чем беспокоиться?
Не о чем.
Она опустилась у огня на колени: пустота сменилась острой болью. Вся жизнь Олена — простая повесть о доброте, нежности и заботе. Он не был жестоким и злым, не был скуп. И вот он умер в заброшенной казарме — гонимый врагами, преданный друзьями, позабытый богом.
Тенака молча смотрел на нее, и в его лиловых глазах не было никакого проблеска чувств. Он привык к смерти. Уложив свой полотняный мешок, он помог ей подняться, застегнул на ней плащ и легонько подтолкнул к выходу.
— Подожди здесь. — Тенака вернулся к старику и снял с него одеяло. Глаза Олена открылись, он слепо смотрел в потолок. — Спи спокойно, — шепнул Тенака. — Я позабочусь о ней. — Он закрыл старику глаза и сложил одеяло.
Снаружи было свежо. Ветер улегся, и солнце неярко светило на ясном небе. Тенака медленно втянул в себя воздух.
— Ну, вот и все, — прошептала Рения, и он оглянулся. Четверо воинов вышли из-за деревьев и шагали к ним с мечами наголо.
— Уходи, — сказала она.
— Помолчи-ка.
Он опустил котомку на снег и сбросил плащ, открыв висящие у пояса меч и охотничий нож. Пройдя десять шагов, он остановился и стал ждать, внимательно разглядывая каждого из четверых.
На них были красные с бронзой дельнохские латы.
— Что вам нужно? — спросил Тенака, когда они подошли поближе.
Они не ответили — опытные бойцы! — и быстро рассредоточились, приготовясь к любым неожиданным действиям с его стороны.
— Отвечайте, не то император обезглавит вас! — сказал Тенака.
Они остановились, но воин, шедший слева, выступил вперед, холодно и злобно глядя на него голубыми глазами.
— С каких это пор северный дикарь высказывается от имени императора? — процедил он.
Тенака улыбнулся. Ему удалось задержать их и сбить с ноги.
— Сейчас объясню. — Он подошел к голубоглазому. — Дело вот в чем... — Тенака вскинул руку и вытянутыми пальцами ударил воина по носу. Хрящ врезался в мозг, и противник упал, даже не вскрикнув. Тенака подскочил и сапогом ударил второго солдата по горлу. В прыжке он выхватил нож, встав на ноги, отразил удар третьего и тем же движением перерезал ему глотку.
Четвертый, размахивая мечом, бросился к Рении. Она стояла неподвижно, глядя на него с полнейшим безразличием.
Тенака метнул нож — рукоять ударилась о шлем солдата. Потеряв равновесие, воин свалился в снег и выронил меч. Одним прыжком Тенака вскочил ему на спину и пригнул к земле. Шлем свалился с головы противника, и тогда Тенака сгреб его за волосы, откинул голову назад, ухватил за подбородок и крутанул влево. Шея хрустнула, словно сухая ветка.
Тенака подобрал свой нож, вытер и сунул в ножны. Он оглядел поляну — все было спокойно.
— Мы надиры, — прошептал он, прикрыв глаза.
— Ну что, пойдем? — позвала Рения.
Он, недоумевая, взял ее за руку и заглянул ей в глаза.
— Что с тобой такое? Ты что, хочешь умереть?
— Нет, — рассеянно ответила она.
— Почему ты тогда стояла как вкопанная?
— Сама не знаю. Пойдем?
Слезы наполнили ее темные как ночь глаза и покатились по щекам, но бледное лицо осталось неподвижным. Тенака вытер ей слезы.
— Пожалуйста, не трогай меня, — прошептала она.
— Послушай, что я скажу. Старик хотел, чтобы ты жила. Он за тебя тревожился.
— Мне все равно.
— Ему было не все равно!
— А тебе? — Вопрос, точно нежданный удар, застал его врасплох.
Тенака задумался.
— Мне тоже. — Ложь далась ему легко — и только произнеся ее, Тенака понял, что это не ложь.
Она пристально посмотрела ему в глаза и кивнула.
— Я пойду с тобой. Но знай: я приношу несчастье всем, кто меня любит. Смерть идет за мной по пятам, ибо мне неведом вкус жизни.
— Смерть идет по пятам за каждым — и каждого настигает. Рано или поздно.
Они повернули к югу и остановились у каменного дракона. Его бока, омытые ночным дождем, сверкали, как алмазные. Тенака ахнул — вода застыла на выбитых клыках и сотворила дракону новые зубы из блестящего льда, вернув ему былое величие.
Тенака кивнул, словно услышав что-то, предназначенное только ему.
— Как он красив, — восхищенно прошептала Рения.
— Более того, — тихо ответил Тенака, — он живой.
— Живой?
— Здесь. — Тенака прижал руку к груди. — Он приветствует мое возвращение.
Весь долгий день они шли на юг. Тенака помалкивал, отыскивая под снегом тропы и высматривая караулы. Кто знает — быть может, те четверо только часть розыскной партии и девушку ищут еще и другие отряды.
Как ни странно, его это не тревожило. Он прокладывал путь, лишь изредка оглядываясь на Рению. Порой оностанавливался, всматриваясь вдаль или быстро оглядывая открытое поле, и каждый раз она останавливалась рядом с ним.
Рения тоже молчала, не сводя глаз с высокого воина и отмечая про себя уверенность его движений и предусмотрительность, с которой он выбирал дорогу. Две сцены вновь и вновь прокручивались перед ее мысленным взором: танец обнаженного воина в заброшенном гимнастическом зале и танец смерти с солдатами на снегу. Сцены накладывались одна на другую, переплетались, сливались. Совершенно одинаковые танцы. Плавные, почти неуловимые движения, легкие повороты и прыжки. Солдаты по сравнению с Тенакой казались нескладными, неуклюжими, словно лентрийские куклы, которых водят за бечевку.