Так я познакомился с Вячеславом. На восемь лет старше меня, бородатый мужик с хорошим чувством юмора. Год назад я видел его в монастыре и хотел познакомиться-пообщаться, но как то повода не было, а навязываться я не умел. С ним мы постоянно угорали, чтобы просто не сойти с ума, от абсурдных ситуаций, создаваемыми нашими спартанцами, под гнётом отца. Духовник выращивал гектар северных сортов винограда и двенадцать восьмидесятиметровых теплиц овощей. Вячеслав водил монастырский уазик с прицепом рассады, а меня отец назначил бригадиром. Никто не хотел ехать на плантации в «Кэндиленд». Трудников сюда отсылали за провинность. Контингент кривых, косых и хромых мужиков и стариков о котором я говорю, составляли люди непривыкшие и непригодные к физической работе. Всю жизнь либо пившие, либо сидевшие. Так, коэффициент полезного действия, приближался к нулю, особенно когда началась жара. В теплицах было градусов шестьдесят и очень душно.
– Это ваши птенцы, ваши дети, вы должны вести их, – сказал как-то отец Иеремия.
– Батюшка, это скорее всадники апокалипсиса, а не птенцы…
– Ну, может быть, – усмехнулся в бороду отец.
Мои птенцы стояли, плевали и матерились. Разговоры они вели о выпивке или о тарифах на мобильный интернет:
– А я вот квасок беру, дрожжей туда раз, сахарку два-с, в тёплое место на недельку и «Хеннеси» готов. Вот такая штука!
– Сигареты есть? Прима? Ну давай приму, все легкие с ними выплюнешь…
– Сегодня что? Опять как червяки в земле копаться будем. Это вон, Виталя у нас крот, может руками копать.
Почти у всех них был «испорченный помысел», как это называл Паисий Святогорец. Всё происходящее они всегда видели в негативном ключе. В обед, когда можно было сходить на озеро – окунуться, они ходили в сельский магазин за водкой. Кадры решают все, и система бьёт класс. Не знаю, как я выдержал это лето, провокаций и искушений было очень много. Пару раз доходило чуть не до драки с пьяными уголовниками, но так как я уже был готов вырубить любого, в последний момент они отступались. Может, пробовали меня на прочность, как неразумные дети, старающиеся определить границы дозволенного.
Тем не менее, нам с Вячеславом удалось выдать фантастический сезон. Благодарю Бога, за то, что я встретил такого крепкого соратника, близкого мне по духу. Вдвоем, в синергии, удавалось контролировать всех в разных уголках угодий. Иногда приезжал батюшка и начинал бегать со всеми от одного задания к другому, отчего во второй половине дня все сильно уставали, и не успевали закончить ни одно из начатых дел. Такая методика, внешне казавшаяся деятельной, приводила к тому, что мы переделывали одно и то же по несколько раз. Потому что торопились, или не правильно объяснил отец, или правильно объяснил отец, но трудники всё равно сделали по-своему.
Мы с Вячеславом избавились от одного ленивого охранника, чтобы из монастыря нам прислали Александра. Тот возил водку живущим там рабочим и продавал в поселке наши огурцы. Избавились, в конце концов, и от него. Отец Иеремия не был склонен к поспешным решениям, так что каждую реформу приходилось лоббировать месяцами. После теплиц мы успевали сходить на вторую смену в трапезную, перед тем как упасть и вырубиться на кроватях, я обычно ещё успевал сходить в душ, но на большее сил уже не было. Консервный цех не справлялся с шестнадцатью тоннами собранных огурцов, а возить их на тверские базы, отец не хотел. Лишние огурцы ночью выбрасывали в озеро, отчего наша работа теряла всякий смысл. Сколько сил с этими грядками, посадкой, поливом, привязыванием бесконечных веревочек, удобрение, сбором, чтобы их выкинуть…