– Чудовищная подлость!
– Какая подлость? Где ты увидел подлость? Я абсолютно ни во что не вмешиваюсь! Я только обеспечиваю их всем необходимым для творческого самовыражения!
– Но кто тогда зрители и критики?
– Да они же сами! Настоящие эстеты должны общаться с прекрасным, и я им предоставляю эту возможность в полной мере! Художники и писатели ходят на балет и в кино, потому что они – творческая интеллигенция, а режиссеры и композиторы – на вернисажи и выставки, потому что они тоже творческая интеллигенция. Ну а книги читают и критикуют все! И ни кому ничего не нравится! И все потому что эти творцы всю жизнь признавали и признают только себя. Они физически не способны оценить чужие достижения. Единственное, что тут невозможно, это лицемерие. Тут ведь живут обнаженные души. Они не могут, как бывало, льстить, хвалить тех, кого на самом деле презирают, говорить высокопарные слова о необыкновенных талантах и великом вкладе в искусство других, потому что на самом деле все они так думают только о себе. И они режут правду матку в лицо друг другу, не выбирая выражений. Короче говоря, у меня тут культурная жизнь кипит вовсю!
– Как смола в котле…
– Ну а что ты хотел… Ад есть ад…
Архангел засмеялся, как будто преподнес старому другу неожиданный сюрприз.
– Ну, как тебе мой храм искусств? Песня, да?
– М-да…жестоко…
– Но ведь это все сделал не я! Правда – не я? Они же сами все делают!
– Все-таки для чего ты меня тут водишь?
– Эх, Миша, Миша, – доверительно сказал Денница, – скучно мне тут. Не радует ничто! Противно! Знал бы ты, как я ненавижу ад!
– Так придумай еще что-нибудь. Ты же творец!
– Вот я и придумал. Но для этого мне нужен ты.
– Нет уж, ты сам как-нибудь…
– Да ты не отказывайся сразу-то! Я ж не тороплю. Походи, посмотри, подумай.
– Да все мне уже понятно.
– Было бы все понятно, так не отказывался бы. Тем более что ты уже понял, что про меня все врут. Меня оклеветали от начала до конца и при этом еще называют клеветником и отцом лжи. Ничего себе справедливость, да?
– Ты зря у меня сочувствия ищешь.
– Я не сочувствия ищу, а хотя бы понимания.
– Что я должен понять?
– Что я не такой, каким меня рисуют на ваших иконах.
– Зачем тебе это?
– Чтобы восторжествовала справедливость.
– И что тебе это даст?
– Это не мне. Это всем нужно. Это жизненно необходимо всему человечеству!
– Какому человечеству? Человечество счастливо, что ты здесь, а не там!
– О! Какое заблуждение! Миша, это человечество – тут, а не там. Пойдем, покажу тебе человечество!
При этих словах город искусств исчез, они провалились куда-то вниз и оказались на высокой скале, возвышающейся над необъятным оранжево-черным океаном. Приглядевшись, Беловский увидел, что океан кишит миллиардами и миллиардами шевелящихся существ, напоминающих красных червячков для аквариумных рыбок. Он ужаснулся – это же люди!
– Да, это люди! – подтвердил его догадку сатана. – Вот где человечество! Смотри! Вот где любовь твоего Христа! Вот куда Он засунул свое лучшее творение!
– Разве это не ты их сюда засунул?
– Я? – искренне воскликнул сатана. – При чем тут я? Разве я – Создатель ВСЕГО? А если всего, значит, и ада тоже? Правильно?
Беловский молчал. Думал.
– Отвечай, Михаил! – требовал Люцифер.
– Ты обещал, что я могу не отвечать.
– Мне можешь не отвечать. Ответь хотя бы себе!
В океане периодически происходили всплески, как будто варилась каша в гигантском котле, над которым стоял страшный вой.
– Посмотри, мне уже девать некуда Его человечество! Ад переполнен до краев и скоро выльется наружу, как дерьмо из засоренного унитаза. А они все плодятся и плодятся, исполняют его заповедь – «размножайтесь!» Кретины! Если бы они знали, для чего размножаются! Для чего живут, трудятся, страдают, карабкаются, цепляются за жизнь! И все это только для того, чтобы их потом свалили в эту помойку как тухлую, непроданную кильку с рыбного рынка. Каждый день тысячи и тысячи Его образов и подобий! И это еще не все! Это только небольшая часть человечества. В аду есть много океанов и материков, где бесчисленные твари Божьи коротают вечность в самых невыносимых муках.