— Отправитель ваш денег не считает, — заметил почтальон.
— Он великий князь, — улыбнулся Николай Васильевич. — Его Императорское Высочество Александр Александрович.
Почтальон вытянулся по стойке смирно.
— Это он для вас «Саша» подписывается?
— Не думаю, что только для меня. Для него все это — ничто.
Только приказа государя телеграмма его сына никак не отменяла.
Почтальон уехал, Склифосовский проводил глазами его бричку, чуть не увязшую в грязи под окном. Вышел из дома, спустился к Малой Бронной и взял извозчика.
Коротко приказал:
— В Кремль!
— Григорий Федорович, теперь в Петергоф, — сказал Саша, разобравшись с телеграммами.
— В Петергоф? Но у вас завтрак, а потом уроки!
— Завтрак? — усмехнулся Саша. — Тут не до завтрака.
Аргумент про занятия был более значим. Саша терпеть не мог, когда кто-то договаривался о встрече, а потом и не приходил, и не предупреждал. Крайняя невоспитанность!
Эх! Телеграм бы, Вотсап или Вайбер на худой конец! Написать, извиниться и отменить уроки.
— У меня сегодня много Грота, Соболевский и Шау, — сказал Саша. — Можно им телеграфировать?
— Еще Сивербрик, — заметил Гогель.
— Я на него успею, — пообещал Саша.
— Нехорошо прогуливать уроки! — возразил Григорий Федорович.
— Нехорошо бросать своих людей в трудной ситуации, — сказал Саша. — Кстати, если они могут на меня рассчитывать, значит и вы можете на меня рассчитывать.
Гувернер колебался.
— Вариантов, собственно два, — сказал Саша. — Либо я беру извозчика и еду один, и вы меня не удержите, либо мы телеграфируем преподавателям и едем вместе.
— Адреса наверху, — вздохнул Гогель, — в моей записной книжке.
В комнаты подниматься не пришлось, послали лакея.
И Саша сочинил еще три телеграммы с извинениями.
— Все! — заключил он. — Теперь в Петергоф.
У двери лаборатории его, как и в прошлый раз встретил Андреев.
Явно смутился и отвел взгляд.
От эскулапа явственно пахло спиртным.
В комнате обнаружился Заварыкин, выглядевший еще более смущенным.
На столе стояла недопитая бутылка водки, тарелки с остатками еды и большое фарфоровое блюдо с парой кусков черного хлеба.
— Понятно, — вздохнул Саша, покосившись на бутылку. — Хлеб уберите!
Молодые люди послушались, а Саша вытряхнул с блюда крошки с мусорное ведро.
Печка в комнате была, но с маленькой затворкой и не растоплена.
Саша взял спички с табуретки рядом с ней и бросил коробок на стол. Вынул из-за пазухи полный набор критических статей и сложил на тарелку.
Подумал не полить ли водкой для растопки, но вовремя вспомнил, что в ней 60 % воды.
Смял карикатуры, водрузил поверх статей и поджег.
Бумага вспыхнула, оранжевое пламя отразилось в стекле бутылки, по карикатурам поползла тень с мерцающей алой границей, газеты почернели и свернулись.
— Значит так, — сказал он. — Правы мы, идиоты — они. Это раз. Данное аутодафе не значит, что я когда-нибудь буду жечь «Колокол» с «Современником». Это два. Пьянство на рабочем месте на первый раз прощаю, хотя пить с горя — последнее дело. Вот, когда они утрутся — тогда выпьем. Это три.
— Может быть чаю? — предложил Заварыкин.
— Да, — кивнул Саша. — Чай — другое дело.
Хотя чай в туберкулезной лаборатории представлялся мероприятием несколько сомнительным.
Но после бессонной ночи и утра без завтрака оказался очень кстати.
Так что Саша понадеялся на богатырский иммунитет.
К чаю шел калач и варенье.
Из будущего он помнил, что в каждой лаборатории, даже с радиоактивными элементами, просто обязан быть электрический чайник. Здесь вместо него имелся средних размеров самовар.
— Как там Николай Васильевич? — спросил Саша. — Нет от него вестей?
Андреев покачал головой.
— Нет.
— Что-то я беспокоюсь за него, — признался Саша. — Ему пить не с кем. Вы-то, кстати, что молчали? Против меня неделю кампания в прессе, и я почему-то от Никсы об этом узнаю!
— Не хотели огорчать, — признался Заварыкин.
— Давайте так, — предложил Саша, — вы мне докладываете обо всем, что имеет отношение к нашему проекту, всю правду, как есть, а я уж потом сам как-нибудь решу, огорчаться мне или нет.
— Хорошо, — кивнул Андреев, — простите, Ваше Высочество!
— Ладно, — вздохнул Саша, — пойдемте на свинок посмотрим.
Существ стало на пять больше. Как и просил Саша, в новой отдельной клетке обитала контрольная группа и была весела и откормлена. Остальные зверьки выглядели хуже. А в последней клетке и вовсе казались вялыми и похудевшими.