У старика был высокий лоб, серые усы и седая короткая бородка.
Склифосовский отступил на шаг в сторону и почтительно поклонился.
— Ваше Императорское Высочество! Это ректор Императорского Московского университета Альфонский Аркадий Алексеевич, — представил он.
Саша спрыгнул с балюстрады и обнял ректора.
— Я очень рад, — сказал он.
— Не сочтите за дерзость, Ваше Высочество, — сказал Альфонский, — но я приглашаю вас остановиться у меня в ректорском доме.
— Ну, какая дерзость! — воскликнул Саша. — Спасибо! Сочту за честь.
— Но для вас приготовлены комнаты в Кремлевском дворце, — возразил Гогель.
— Вот вы их и проинспектируете, — предложил Саша. — Заодно отдохнете от меня душой.
— Как можно! — воскликнул гувернер. — Мой долг…
— Думаю, мы стесним Аркадия Алексеевича, если завалимся к нему всей компанией, — заметил Саша.
— Нисколько, — сказал Альфонский, — найдем комнату и для Его Превосходительства.
Саша вздохнул.
— Нам надо будет поговорить, — тихо сказал Гогель.
И тут прозвонил брегет.
Саша поднял руку.
— Господа! Уходим, как обещали, дабы не раздражать доблестную городскую стражу. Если буду нужен, я в ректорском доме. А пока к Николаю Васильевичу. Дело прежде всего. Аркадий Алексеевич, составите мне компанию? Думаю, будет интересно.
Ректор кивнул.
Саша вывел толпу из вокзала на улицу и сел в экипаж вместе с Гогелем, Альфонским и Склифосовским.
Студенты еще пару раз прокричали «ура!» вслед.
Саша не узнавал родного города: деревянные дома в один-два этажа, дворы с тропинками и травой, огороды с грядками.
Только иногда полузнакомый силуэт церкви.
Большая деревня!
Ближе к центру появились особняки за каменными и коваными заборами, и магазины с вывесками. Из садов доносился запах сирени и последних отцветающих яблонь.
На Тверском бульваре солнце светило сквозь листву лип, отбрасывая на дорогу кружево теней, и прогуливалась хорошо одетая публика. Они свернули направо, в Богословский переулок.
Миновали белую церковь века семнадцатого с розовой классической колокольней. Справа вырос двухэтажный деревянный дом. Экипаж остановился, и они спустились на землю.
Склифосовский повёл на второй этаж.
Открыл дверь в лабораторию.
Саша сразу обратил внимание на клетку с морскими свинками и термостат у стены.
Гогелю и Альфонскому хозяин предложил сесть, а Саша подошел к прибору.
Он представлял собой небольшой металлический шкаф на ножках. Под шкафом располагалась газовая горелка, сверху торчали термометры, а с боков защищал войлок. Термометры показывали 37 градусов. Ну, да, температура человеческого тела.
— Здесь двойное дно и стенки, — объяснил Николай Васильевич, — а в зазоре — вода, которую нагревает пламя.
И он открыл дверцу.
В коробках на двух полках стояла дюжина пробирок.
— Вот эти, Ваше Высочество, — сказал Николай Васильевич и вынул две штуки.
В пробирках были хорошо видны морщинистые шарики желтоватого цвета.
— Мясной бульон с желатином, яичным желтком, и картофельной мукой, — сказал Склифосовский. — Мы их не сразу заставили расти. Любят влагу и темноту.
— Вы их видели в микроскоп?
— Конечно, — кивнул Склифосовский. — С ними сложно, но мы научились их окрашивать: сначала синим, потом коричневым.
Микроскоп, тот самый, который Саша подарил Николаю Васильевичу в прошлом году, стоял рядом на столе.
— Старый знакомый, — улыбнулся Саша.
— Спасибо вам! — сказал Склифосовский.
— Это вам спасибо, а я просто не ошибся.
Препарат был готов, и Саша посмотрел в окуляр.
Синеватые палочки были едва видны и скорее напоминали штрихи от шариковой ручки, но разглядеть можно.
— Аркадий Алексеевич, посмотрите! — предложил Саша.
Ректор прильнул к микроскопу.
— Это бактерия туберкулеза? — спросил он.
— Да, — сказал Саша. — Хорошо, что вы не говорите, что это наследственное заболевание и не поминаете миазмы.
— А свинкам это вводили? — спросил Альфонский.
— Да, — кивнул Склифосовский, — конечно. Две уже издохли. Типичная картина бугорчатки. Иначе я не стал бы вызывать великого князя сюда.
— Как-то всё буднично, — заметил Саша. — Здесь должны греметь фанфары и петь хор. Аркадий Алексеевич, вы понимаете при чем мы присутствуем?
— Видимо, не совсем, — осторожно ответил ректор.