— Пять, — сказал Козьма Терентьевич. — И ни копейкой больше.
Саша усмехнулся.
— Ладно, восемь.
— Шесть.
— Семь, — сказал Саша и протянул руку.
— Хорошо, — кивнул Солдатенков.
И руку пожал, но с меньшим энтузиазмом.
— Отчисления после продажи, — добавил он.
— Конечно, — согласился Саша. — Я и не собирался предоплату брать.
Саша задумался, что бы ещё выжать из Солдатенкова.
— Почему-то мне удается продавать только всякую ерунду, — пожаловался Саша. — Открытки, конфетти, фонарики. Между тем есть более серьезные проекты: пишущие машинки, шины, велосипед. Машинок до сих пор три прототипа: у меня, у дяди Кости и у Никсы. До массового производства, как до неба. Между тем, рынок огромен. В каждое министерство, в каждое правление, в каждое присутствие можно поставить по одной машинке и посадить за нее одну машинистку вместо десяти писцов.
— Это очень далеко от бумагопрядения, — заметил Солдатенков.
— Понимаю, — согласился Саша. — Я для всех говорю.
— А куда пойдут писцы? — поинтересовался Козьма Терентьевич.
— Займутся чем-то более полезным, — успокоил Саша. — Безработицу создаю, да? Знаете, все эти луддитские опасения никогда не имеют под собой почвы. Да, сначала освободятся рабочие руки. Но они не пропадут. Никогда ни пропадали. Ни, когда соху заменяли плугом, ни, когда дилижанс паровозом, ни, когда лошадь паровой машиной. Найдется для всех работа. Человек изобретателен. Было время и в шкурах ходили, а сейчас у вас — целое купеческое собрание ткачей-фабрикантов.
— Протесты могут быть, — заметил Солдатенков.
— Это прогресс не остановит, — сказал Саша. — А велосипеды? Пять штук: у меня, у Никсы, у Володи, и у дяди Кости с Николой. Да, родственники мои довольны. Но я не это задумывал. Не развлечение для аристократов, а дешевый транспорт для студентов и рабочих, для почтальонов и мелких торговцев, для гимназистов и посыльных. Были бы велосипеды — ни о каких линейках даже вопрос бы не стоял!
— Ваше Императорское Высочество, могу я говорить откровенно? — спросил Солдатенков.
— Вы не можете говорить никак иначе, — ответил Саша.
— Понимаете: есть товар «черный хлеб», а есть товар «чугунная шляпа». Черный хлеб нужен всем и всегда, а чугунная шляпа…
— Понимаю, — сказал Саша. — То есть вы считаете, что я выдумываю «чугунные шляпы»?
— Я вас не обидел?
— Ни в коей мере. Обижаться вам придется на себя. Это не «чугунные шляпы», Козьма Терентьевич. Это железные пароходы в эпоху деревянных парусников. Чем не «чугунная шляпа»? Железный же — значит плавать не сможет. Потонет. Да и с места не сдвинется, парусов же нет.
— Железные корабли? — повторил Солдатенков. — Да, я читал, что у великобританцев такие есть.
— Скоро деревянных не останется, — пообещал Саша. — Разве что для развлечения аристократов.
— Я обдумаю, — сказал Солдатенков.
Саша протянул ему руку.
— Удачи! Надеюсь сработаемся.
Дальше тратить время на Козьму Терентьевича было бы просто неприлично, ибо представляться стояла длинная очередь, а солнце клонилось к закату.
— Ефим Фёдорович, — обратился Саша к Гучкову. — Давайте так. В первую очередь представьте мне тех, у кого есть конкретные предложения по бизнесу.
Англицизм «бизнес» здесь, кажется, уже выучили, так что городской голова коротко кивнул.
— Разрешите представить потомственного почетного гражданина Иосифа Константиновича Крестовникова, — провозгласил Гучков.
Крестовников был чуть не самым молодым из присутствующих, если, конечно, не считать Анатолия Мамонтова. Но последний студент, а не хозяин дела.
Крестовников имел высокий лоб, прямой нос, усы и бакенбарды, переходящие в раздвоенную бороду, похожую на вымпел «ласточкин хвост». Сия обширная растительность несколько старила хозяина, но всё равно ему трудно было дать больше двадцати пяти. Подбородок при этом Иосиф Константинович выбривал по европейской моде.
— Очень приятно, — сказал Саша. — Какой у вас бизнес, Иосиф Константинович?
— Товарищество на вере «Братья Крестовниковы», — сказал молодой человек. — Бумаго-прядильная фабрика в селе Поляна Московского уезда и стеариново-мыловаренный завод в Казани.
— О! — сказал Саша. — Мыловаренный завод — это прямо очень интересно.
— Да, — кивнул Крестовников. — Мы готовы заняться шампунем.
— Здорово, что сразу к делу, — сказал Саша, — но за восемь процентов не отдам, — У меня есть бизнес-партнер, с которым придется делиться. Хотя бы по семь на брата.