Но не покормить чудо было совершенно невозможно!
Кот купеческий лениво понюхал осетровый кусочек и нехотя слизнул, явно, только из вежливости. Зато дал себя погладить.
Это королю прилично иметь целую свору гончих, легавых, комнатных собачек и прочих верных псов. А для серого кардинала мудрый дипломатичный кот — это самое оно.
Саше вспомнился мультфильм «Пёс в сапогах», по мотивам «Трёх мушкетёров», где вместо мушкетёров фигурировали королевские пудели, а вместо гвардейцев кардинала — боевые коты. Мультипликаторы постарались представить котов в самом неприглядном виде, так что Саше было за них обидно. Как и за прогрессивного Ришелье, который возродил Сорбонну, основал Французскую академию и поднял предпринимательство и торговлю.
На этой мысли Саша вспомнил о том, что зарплату в сто тысяч, несмотря на её виртуальность, по-хорошему надо отрабатывать, то есть очаровывать, приобретать союзников и оказывать влияние на людей. А как это делать он твердо выучил ещё во времена Перестройки, когда проштудировал знаменитый опус Дейла Карнеги.
Счастливая улыбка вследствие обретения кота уже присутствовала, так что осталось проявить искренний интерес к хозяевам.
— Савва Васильевич, а с чего началось ваше дело? — спросил он.
— Ну, как? — неторопливо начал Морозов-старший. — Был я крепостным в селе Зуево под Москвой. За любую работу брался: хоть пастухом, хоть извозчиком. Потом на фабрику нанялся ткачом. И платил мне хозяин Кононов 5 рублей в год ассигнациями. И всё бы так и шло своим чередом, если бы не выпал мне жребий идти в солдаты. Рекрутский билет дорого стоил…
— Рекрутский билет? — переспросил Саша. — Что это?
— Зачетная квитанция, — объяснил Гогель. — От рекрутской повинности можно откупиться.
— Совершенно официально? — удивился Саша.
— Да, — кивнул гувернер.
Есть в этом своя правда. Всё-таки деньги в казну идут, а не товарищу военкому.
— И сколько стоит квитанция? — спросил Саша.
— Сейчас 570 рублей, — просветил Григорий Федорович.
— Наверное, для крестьянина невообразимые деньги? — предположил Саша.
— Не то слово! — вздохнул Савва Васильевич. — Но можно было вместо себя охотника поставить.
— То есть нанять за свой счет? — спросил Саша.
— Ну, да, — кивнул Морозов.
— Они пьяниц ищут по кабакам и нищих бездельников, — заметил Гогель. — Если не похуже: воров да бродяг! Вот такие у нас рекруты!
И его взгляд стал жёстким.
— В общем, за 150 рублей мы охотника и нашли, — продолжил Савва Васильевич.
— Сто пятьдесят рублей при доходах в пять рублей в год — тоже запредельно, — сказал Саша. — Крестьянская община помогла?
— Да, какая там община! — усмехнулся Морозов. — Хозяин фабрики помог, Кононов. Он и дал деньги в долг.
— За тридцать лет можно отдать, — посчитал Саша.
— Это, как работать, — улыбнулся Савва Васильевич. — Мы на сдельную работу перешли, и за два года расплатились. Я тогда женился, а за Ульяной Афанасьевной приданое дали: 5 рублей золотом. Мы станок ткацкий купили и сами стали работать. Ульяна — дочка красильного мастера, так что я ткал, а она красила, да так, как никто не умел. Сначала я товар сам в Москву носил. Сложу, бывало, ленты шелковые да кружева наши в котомку — и сто верст пешком. А потом уж купцы московские к нам навстречу стали выезжать за товаром. Так что к Отечественной войне у нас было десять станков и 20 работников. В год выходило барыша больше тысячи рублей.
— И вы по-прежнему были крепостным?
— Да, не отпускал барин. Никак по цене сойтись не могли. В двадцатом году только и выкупились. За 17 тысяч рублей.
— Дороже особняка Гучкова!
— Да, — согласился Савва Васильевич, — подороже будет.
Саша вспомнил из 21-го века издевательское слово «швабода». Как так будущий миллионщик ни за что отдал 17 тысяч!
— Не жалеете? — спросил Саша. — Огромные ведь деньги!
— Как о таком жалеть-то, касатик? — подключилась Ульяна Афанасьевна. — Воля ведь.
— Какой «касатик»! — возмутился Гогель. — Это великий князь!
— Оставьте, Григорий Федорович, — улыбнулся Саша, — мне очень нравится.
И погладил кота, который и не думал покидать насиженного места у него на коленях.
— А твердых цен не было? — спросил Саша. — То есть, сколько помещик сказал — столько и заплатили?