Чертежи, необходимые для изготовления лафетов к Царь-пушке п «Единорогу», были выполнены самим де Витте. Изготовить лафеты в Москве не удалось. Поэтому де Витте направил запрос в военно-ученый комитет военного министерства об условиях изготовления лафетов и о необходимых материалах. Председатель военно-ученого комитета генерал-лейтенант Гогель распорядился составить специальную «ведомость» о нужном количестве чугуна, которое было определено специалистами в 2106 пудов.
Артиллерийский департамент сообщил об этом командующему русской артиллерией. Последний распорядился запросить казенный Александровский завод в Петрозаводске о стоимости изготовления лафетов, на что было заключение, что каждый лафет будет стоить Si тысячи рублей. Но от исполнения этого заказа завод отказался из-за перегрузки другими работами.
Тогда пополнение заказа было предложено владельцу судостроительного завода в Петербурге Берду. Берд принял заказ, определив стоимость каждого лафета в 6 тысяч рублей, а их дальнейшую перевозку в Москву — в 4 тысячи рублей. Любопытно отметить, что Берд вместо денег просил артиллерийский департамент возместить ему эту сумму металлом — «чугуном в негодных снарядах».
23 июля 1834 года Берду было направлено письмо с просьбой сообщить сроки окончания работ и времени отправки лафетов в Москву. Берд ответил, что на заводе «занимаются приготовлением моделей в полной величине», согласно рисункам, и что о готовности лафетов, так же как и о сроках отправки, он сообщит дополнительно.
19 декабря 1834 года Берду вновь был послан запрос о готовности лафетов, на что он ответил: «…один… почти готов и будет отделан вскоре после нового года, почему прошу… приказать освидетельствовать его до отправки, а Другой поспеет к февралю месяцу». В середине января член военно-ученого комитета генерал-майор Зварковский осмотрел первый лафет и отрапортовал, что «найдены от-литыя чугунный части помянутого лафета с чертежами согласными…».
16 февраля 1835 года Берд сообщил о полной готовности лафетов, уже окрашенных и приготовленных к отправке в Москву, Одновременно он просил об их осмотре и приемке, 22 февраля лафеты были приняты генерал-майором Зварковсклм, и уже на следующий день Берд получил указание об их отправке. 2 марта он сообщил, что лафеты «отправлены в Москву, первый 26, а второй— 28 числа» и что «но дошедшим до меня (Берда. — Л/. /7.) сведениям, первнй уже перевезли за Новгород».
В свою очередь, артиллерийский департамент пзвеща-ет начальника Московского артиллерийского депо Пичу-гипа, теперь уже генерал-лейтенанта артиллерии, об отправке лафетов и требует, чтобы «при установлении оных на предназиаченныя места по большой тяжести орудий сделаны были под оси лафетов подпорки, подобно тому, как сие сделано… перед здешним арсеналом».
Одновременно Берд посылает в Москву своего мастера для сборки и установки лафетов. И пновь из артиллерийского департамента следует указание Пичугину: «…без малейшего промедления времени указать место, на котором one должны быть поставлены…»
А в Москве в это время возникают свои сложности. О них мы узнаем из рапорта генерал-майора де Витте, посланного генерал-лейтенанту Пичугину. Этот рапорт раскрывает отчасти ход событий, предшествовавших заказу лафетов. Де Витте пишет: «В совещании, бывшем вчерашнего числа (т. е. 20 марта 1835 года. — М. П.) относительно постановления около московского Арсенала лафетов, отлитых из чугуна по рисунку академика Брюллова, я имел честь объяснить Вашему Превосходительству, что предполагалось по проекту господина Мопферрана, собрав иностранные орудия в 12 колонн, поставить оныя вокруг Арсенала, а равно и древния большие пушки на лафетах в приличных местах, дальнейший же соображения на приведение сего проекта в исполнение былп возложены на меня…»
Далее в своем рапорте де Витте, пишет, что он внес в этот проект ряд изменений, составил сметы и чертежи для устройства у Арсенала под этот памятник «платформ»,
На «платформах» будут устроены постаменты «из дикого камня» для «древних пушек» и такие же площадки для пирамид из ядер. Однако, пишет дальше де Витте, хотя строительство памятника и было высочайше утверждено, оп никаких распоряжений по продолжению работ не получил п поэтому запрашивает Пичупша, будут ли какие-либо распоряжения.
Что же касается самих пушек, то де Витте писал: «…если проектированный платформы будут отменены, в таком случае основания под орудиями должествует упрочить забуткою камня, с употреблением под колеса лафетов железных полос или чугунных плит, дабы орудия с лафетами, содержащие весьма значительную тяжесть, не теряли бы своего равновесия от осадки».
Генерал-лейтенант Пичугин, получив из артиллерийского департамента указание «доставленные в Москву чугунные лафеты поставить ныне просто на одне деревянные лежни, подставив под них подпорки», направил копию этого документа начальнику Московского Арсенала.
Для того чтобы поставить древние орудия, отличающиеся огромным весом, па лафеты, нужны были опытные мастера. За дело взялся подрядчик из крестьян Михаил Васильев, который за всю работу «выпросил» 1400 рублей ассигнациями. Он выторговал также, чтоб ему были отданы после окончания работ бывшие «лагеря», на которых эти орудия лежали.
Итак, в 1835 году оба старинных артиллерийских орудия— Царь-пушка («Дробовик») и «Единорог», отлитые мастерами высокого класса Андреем Чеховым и Мартья-ном Осиновым — получили новые лафеты и заняли своп места у главных ворот Московского Арсенала в Кремле. В том же году последовало распоряжение выкрасить оба лафета «под бронзу». Вскоре было принято решение об установке перед Арсеналом еще двадцати исторических орудий, хранившихся в его дворе,
В 1837 году родилось предложение разместить все старинные орудия у здания Оружейной палаты, в том числе и Царь-пушку, «Единорог» и «Троил». Это предложение в одном из документов мотивировалось следующим образом: «…рассматривая орудия 1812 года как трофей, напоминающий собою одно из самых важнейших событий в России, и орудия древиия как предмет собственно достопамятности… одни необходимо отделить от других и поместить: первые вдоль главного фасада Арсенала, последняя перед Оружейпою палатою. Постановление старинных орудий у палаты будет прилично и соответственно уже потому, что само здание ее назначено для храпения достопамятностей».
В 1843 году Царь-пушка «переехала» от главных ворот Арсенала к зданию Оружейной палаты, где и находилась почти 120 лет — до I960 года.
В связи с началом работ по постройке Кремлевского Дворца съездов старое здание Оружейной палаты было разобрано, а стоявшие возле пего древние орудия были вновь перевезены к Арсеналу. Позже Царь-пушка была установлена на Ивановской площади Кремля, возле церкви Двенадцати апостолов, где она стоит и поныне.
…Итак, мы познакомились с сохранившимися до наших дней произведениями выдающегося русского «литца» Андрея Чохова и словно бы больше узнали о нем, о его жизни, о его незаурядном мастерстве. И все-таки приходится сожалеть, что история донесла до нас такие скупые сведения об этом человеке.
Внимательно рассматривая список сохранившихся работ Чохова, мы обнаруживаем в нем довольно большие временные перерывы между отливкой тех или иных образцов. Например, между изготовлением пищалей «Инрог» и «Волк», которые датируются 1577 годом, и следующей его работой — отливкой кремлевской Царь-пушки — проходит около десяти лет. Совершенно очевидно, что это десятилетие также было заполнено многочисленными литейными работами, ведь только очень опытному мастеру могли доверить столь ответственную и сложную работу — создание Царь-пушкп. К сожалению, сведения об этих работах до нас не дошли.
Создание Царь-пушки было, безусловно, важным этапом в работе выдающегося мастера. Но вслед за этой работой Чохов проводит еще целую серию отливок, каждая из которых заканчивается созданием уникальных пушечных стволов, замечательных по своим техническим и художественным качествам. К интересным произведениям, созданным мастером, можно отнести и 15-пудовую мортиру, о которой мы уже рассказывали. Средп отлитых им позднее— колокол «Реут», который находится цыпе на звоннице Московского Кремля.