– Я буду верной, – промолвила девушка.
– Ты впрямь так думаешь, – дёрнул уголком губ старик, то ли удивлённо, то ли насмехаясь. – Великий Князь возвеличит тебя. Даст власть, вечную молодость, одарит Силой, о коей смертные и не помышляют. Если доживёшь до его возвращения…
– Доживу.
– …и сделаешь, как я скажу.
Мысли вязкой массой текли во мрак небытия, раскинувшегося за краем затухающего сознания. Авариэль Кошка думала о проигрыше и о допущенной фатальной ошибке. Она отчаянно перебирала воспоминания, словно это изменило бы приговор судьбы. Удача изменила в момент, когда княжна решила пощадить Сандэра Валирио в Спящем лесу? Или когда поступила вразрез с рекомендациями главы ордена? Или наоборот, впервые послушавшись его?
Авариэль следовала своему, учитывающему мельчайшие детали, плану, ключевую роль в котором играл Великий Князь. Возможно, она ошиблась, решив достичь недостижимого? Или дав волю чувствам к Сандэру? Ей хотелось унести в Бездну хотя бы крупицу любви к нему.
Мрак сгустился, погасив мысли княжны.
Эпилог
Камень говорил с ней. Во сне нашёптывал о деяниях владык Каранора, о тайнах пустыни, сулил славу. В дневных видениях Асталэ, разодетая в шелка, золото и самоцветы, восседала на прекрасном троне из драконовой кости, расположенном на квадратной платформе, которую несли сотни смуглых рабов-нечистых. У её ног ползали громадные змеи, охраняя покой повелительницы, а в небе несли дозор крылатые полубоги. Перед ней маршировало её войско – солнечные эльфы с посохами и мечами на скорпах, зверолюди в пластинчатой броне и чудовищные слепые создания со светло-серой кожей и длинными, гибкими хвостами, заканчивающимися ядовитыми шипами. Когтистые пальцы цокали по заносимому песком старинному тракту. Колонну замыкали толпы нечистых в простых бурнусах на голое тело, с браслетами на щиколотках и запястьях, вооружённые серповидными мечами и дротиками. Командовали сбродом полукровки в кольчугах и круглых шлемах. От зрелища шагающей армии захватывало дух.
«В Караноре ждут сила и слава», – увещевал камень.
«Но ведь там властвуют демоны», – испугалась Асталэ упоминания проклятого города.
«Они подчинятся тебе. С ними вернёшь себе Шунталу, и восстанет Калорское царство!»
Вскрик вырвал харани из цепких лап сна. Она вскочила, выхватив свёрнутую кольцами на поясе плеть.
Проснувшийся тёмный эльф крутил головой, пытаясь понять, что стряслось, Миндон в боевой стойке выставил перед собой посох с клинком-навершием и медленно поворачивался, выискивая причину крика. Сандэр сидел на служившей ему постелью циновке и пустым взглядом серых глаз смотрел в невидимую точку за молочной стенкой барьера. Его костяная рука сжималась и разжималась.
– Эй, чего кричал? – полюбопытствовал тёмный эльф.
Человек нехотя оторвался от созерцания пустоты, оглянулся.
– Это пустыня, – поднялся с некоторым трудом лысый и, подойдя, положил Сандэру ладонь на плечо. – Всё в порядке. Мы с харани Асталэ и проводником Миндоном на пути в Поющий Ручей. Идём спасать солнечных эльфов и твою сестру от пустынных демонов.
– Вернее сказать, спасаться, – поправил норуи, хмыкнув.
– Не цепляйся к словам, – буркнул лысый и участливо похлопал человека по плечу. – Дружище, как ты?
– Кошмар, – выдавил из себя Сандэр, – приснился.
– Ну, бывает, да в такую отвратную погоду. Думай о чём-нибудь хорошем. О ледяной родниковой воде, к примеру, или о красивой молодой хар… кхм, о чём я. Вина выпьешь? Я прихватил.
Тёмному эльфу доставляли удовольствие подколки харани. Он раздражал её с момента знакомства. Она ответила бы ему, но сейчас было дело поважнее перепалок с недостойным.
Отвернувшись от спутников, Асталэ запустила руку под одежду и нащупала между грудей камень. Украденный из города демонов самоцвет врос в плоть наполовину, став единым с её телом, и пульсировал в такт сердцебиению.
Харани уже перепугалась, подумав о худшем – будто бы его собираются отнять или камень отказался от неё. Что бы она делала в таком случае? Пламя Гиганта – самое ценное сокровище, залог её грядущего возвышения.
«Мы не расстанемся, – пообещал он. – Разве уйду я от моей царицы? Горы сотрутся, солнце изменит путь по небосводу, звёзды падут, ныне живущие обратятся в невесомый прах. Но и тогда я буду предан тебе, госпожа, как и тысячелетия назад».