Прибыв в Несвиж из Менска, Ордин-Нащёкин испросил встречи с государем после обеда, когда Никита обычно просматривал подаваемые ему на подпись бумаги. Не торопясь, боярин прошёл коридорами замка, сопровождаемый личным слугой правителя. У дверей царского кабинета Афанасия Лаврентьевича попросили недолго обождать - Никита Иванович выслушивал доклады штаб-офицеров армии князя Черкасского, недавно прибывших из Очакова. Этот город, называемый турками Ачи-Кале осаждался русским войском под началом князя Барятинского с начала января, а спустя две недели был взят в результате внезапного штурма отрядами казаков, которых поддержали солдаты и корабельные пушки "Коршуна", "Орла" и "Сокола", блокировавших город с моря. Как только офицеры покинули государя, снова появился слуга:
- Великий государь ожидает! - приказной голова медленно поднялся с резного креслица, стоявшего у покрытой гобеленами стены.
Пройдя в раскрытые солдатами Корельского охранного полка, расквартированного в Несвижском замке двери, Афанасий оказался в рабочем кабинете царя. Там же находился и Фёдор Ртищев, склонившийся над расстеленной на столе картой.
- А-а! Афанасий! Друг мой! Рад видеть! - Никита Иванович, искренне улыбнувшись, подошёл к склонившемуся в поклоне боярину, приобняв его за плечи. - Как добрался?
- Слава Богу, государь, слава Богу, - проговорил, кивая, Афанасий. - Как здоровье твое?
- Недурно, друг мой! Лекарь-то у меня зело знатный! - со смешком пробасил царь, обходя Ртищева, замеревшего у края стола с зажатыми в руках костяными фигурками.
Романов поманил боярина к столу, кивая Ртищеву:
- Фёдор, покажи сызнова.
Ртищев, слегка поклонившись, заговорил, выставляя на карте костяных воинов:
- Нынче в Каменце... И Брацлаве полки стоят. На Перекопе... И в Очакове. В Корчеве и Азове. Турки силы не сбирают, токмо в Хотине, как пишет князь Барятинский, сильный гарнизон. Кизи-Кермен сожжён и разрушен, а по Днепру плаванье свободно.
- Ангарская типография... - Афанасий, внимательно осмотрев немалый лист плотной бумаги, прочитал и слова на печати, что стояла в углу её.
- За карту сию сибирского царя благодарить надобно, - подтвердил государь. - А фигурки из клыка мамонта резаны. Как и те шахматы, что были присыланы в позапрошлом годе.
- Будем ли мир с султаном заключать, государь? - посмотрел на Романова боярин. - Ныне самое верное время - в угорских и молдавских землях неспокойно. Пусть и Леопольд Австрийский больше грозится, нежели дело делает - верно, ждёт, покуда турки с нами сцепятся, чтобы Угорию себе взять.
- Черкасский о том же пишет, - негромко проговорил Ртищев. - Время верное. Крым от мора долго не оправится, а ногаи разбиты и рассеяны.
- Коли султан пожелает говорить о мире - будем говорить, коли нет - то пусть пробует Азов или Очаков отнять, - пожал плечами Никита Иванович. - Пороху и ядер у нас много.
- Как бы они флот не привели свой, - снова заговорил Ртищев. - Справимся ли? Что Тромп говорит?
- Зачем ему что-то говорить? - улыбнулся царь. - Его дело воевать.
После этих слов царь надолго задумался, осматривая карту. Как же разительно она отличалась от всех виденных им прежде! Совсем иное исполнение, хоть и работали с нею лучшие из картографов Руси, делая на листе подписи тех мест, кои упустили ангарцы.
- Великий государь, - молвил в тишине глава Польского и Литовского приказов. - Ежели я более не надобен, позволь мне откланяться...
- Фёдор Михайлович, не буду тебя задерживать более, - отвечал государь Ртищеву. - Верно, ты сейчас в Вильне надобен. Езжай с Богом! Первым делом посети Ригу и сообщи о моих новых предложениях, пусть Карл подумает.