- Хорошее дело, - согласился Никита, спускаясь с колокольни. - На то из казны денег отпустить надобно, но... Сперва описать сие должно - сколько школ да по скольки учеников в них, в чём нужда у них будет, а кто учителями будет. Сможешь сделать опись таковую? Награжу, коли дело сделаешь.
- Уже готова опись, государь! - склонил голову Ян, глядя, как полы царской шубы волочатся по каменным ступеням. Царь же был полностью погружён в свои мысли. А за ужином Никита Иванович предложил Вольскому разделить орудийные батареи между армиями Трубецкого и Черкасского, 'дабы у каждого была сила сия'. На что сибирец осторожно, но твёрдо возразил:
- Для полного успеха должно иметь сильный кулак, а не два кулачка врозь. Коли свести все пушки вместе да использовать их там, где успех нужен более всего, то победа будет полной и уверенной!
- Хорошо, коли так, - отвечал царь. - Знай, уж скоро и проверим! В войско Христофора Фёдоровича отдаю оный... - царь вопросительно посмотрел на Вольского.
- Артиллерийский дивизион! - выпалил Ян. - Первый Уральский!
- Артиле... Добро! - не сумел сразу выговорить новое для него слово, Никита рассмеялся и кивнув Вольскому, вдруг посерьёзнел:
- А ты, Ян Игнатьевич, пойдёшь ли служить мне и Отечеству моему?
- Есть у меня приказ моего государя - поступить к тебе, царю русскому, на временную службу. Дабы командовать дивизионом в случае войны.
- Что же, рад я тому безмерно, - проговорил Романов, пощипывая постриженную на испанский манер бородку. - Гляжу я, с Рыльским вы дружбу учинили...
- Учинили, государь! - отвечал Вольский, глядя в благородное, огрубевшее от осенних ветров и походной жизни лицо Никиты, в его умные глаза, с интересом взиравшие на сибирца.
- Вот и пойдёшь к нему в завоеводчики[7], - закончил самодержец, едва улыбнувшись. - О том бумагу сегодня напишут.
Вечером того же дня и Рыльского, и Вольского Никита Иванович пригласил в свои палаты для обстоятельного разговора, по итогам которого Христофор Рыльский был произведён в новый для себя чин, став первым[8] русским генерал-бригадиром. Кроме того, из подчинённых ему драгун теперь нужно было набрать две сотни человек для обучения пушкарской науке. А его отряд, по указу государя и совету Вольского, теперь стал называться бригадой - казалось, Никита Иванович был более чем настроен на всяческие нововведения. И это нравилось далеко не всем среди его окружения. На прошедшем в конце лета в Москве Земском Соборе, посвящённом принятию в подданство Войска Запорожского и войне с Польшей, это стало ясно окончательно. Пусть никто не выступил против царя открыто, но глухой ропот среди бояр и представителей церкви, недовольных европейскими замашками государя, был ясно слышен.
Далее события только набирали свой ход, предвосхищая сюжет предстоящей войны. В конце недели в Путивль прибыл глава Посольского приказа со многими людьми. Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин встречался с польским посольством, которое не пустили далее Могилёва, задержав в этом пограничном городе Руси и заставив ждать ответа из столицы. Получив наказы от царя, Ордин-Нащёкин всё же встретился с посланцами короля, выслушав их предложения. Ян Казимир, стремясь предупредить вступление Руси в войну на стороне мятежных казаков и черни, предлагал царю удовлетвориться Левобережьем Днепра, вплоть до татарских владений. Кроме того, король надеялся заключить с Москвой анти-шведский союз, предлагая и Киев с округой. Однако Ордин-Нащёкин, всячески затягивая переговоры, так и не дал полякам ответа ни по одному из пунктов мирных соглашений. Посольство уехало в Варшаву несолоно хлебавши. А тем временем, двигаясь от Смоленска, к Шклову уже подходила двадцатитысячная армия князя Хворостинина и боярина Бутурлина, состоящая исключительно из полков нового строя, которыми командовали европейские офицеры. Кроме того, в её составе было несколько рот наёмников из немецких земель, принадлежащих Дании. Целью армии был захват Минска и Вильно и выход к Неману. Вторая армия, численностью более тридцати двух тысяч воинов, включая стрелецкие полки и ополчение, подходила к Стародубу, имея своей задачей выдвижение к Турову через Гомель, чтобы там ожидать дальнейших приказов от государя. Командовали ей князь Черкасский и князь Барятинский. Третья армия, князя Трубецкого и боярина Шереметева, численностью более тридцати пяти тысяч воинов, подходила к Чернигову, куда вскоре убыл и Никита Иванович, оставив Рыльскому необходимые распоряжения и письменные приказы. Эта армия, пополнившись казаками запорожского гетмана Богдана Хмельницкого, имела приказ войти в Киев. В её же составе должна будет действовать и бригада генерала Христофора Рыльского. Кроме того, на Белгородской засечной черте более двенадцати тысяч воинов армии старого образца под началом Григория Ромодановского надёжно перекрывали татарам возможные пути на Русь.